В полном молчании они шли по сумрачным коридорам. Снаружи перекатывался гром. И чем больше они шли, тем больше Барсучонку становилось не по себе.
Наверное, влияла гроза. Или можем, который наконец-то заработал. Но — Барсучонок готов был заложить собственные кроссовки — дело было в девушке.
От неё словно пахло озоном. Так, что волосы становились дыбом, а каждый шаг отдавался электрическим разрядом.
— Как тебя зовут? — спросил он.
Вдруг если с ней поговорить, этот морок пропадёт?
— Диана Кель.
— Виктор Барсучонок. Кстати, уже половина урока прошла.
— Не страшно. Осталась ещё половина.
А вот и кабинет химии. Барсучонок хотел сказать что-то ещё, но не успел.
Девушка распахнула дверь и вошла, даже не постучав.
Класс был удручающе пуст. Голые синие парты наводили тоску, а на доске осыпались позавчерашние формулы.
Возле учительского стола возвышался вытяжной шкаф, похожий на стеклянный саркофаг. Внутри сидел Погорельский. Староста читал книгу и был спокоен, как наглядное пособие.
Диана не удостоила его даже взглядом. Быстро и бесшумно пересекла класс, подёргала дверь лаборантской (заперто), заглянула за шторы и начала проверять задние парты.
Барсучонок смотрел на неё с удивлением. Погорельский оторвался от книги и тоже смотрел.
— Люди есть, — сообщила Кель, — не меньше троих. Умеют играть в преферанс. Сейчас очень осторожно открывай стеклянный ящик и спрашивай, что здесь произошло.
Барсучонок сдвинул щеколду и поднял раму вытяжного шкафа. Погорельский спустился на пол и потянулся, как проснувшийся кот.
— Что случилось? — спросил Барсучонок, не спуская глаз с девочки.
— Пятьсот вистов случилось.
— И тебя посадили?
— Ну не деньгами же отдавать!
— А где остальные?
— В столовую пошли.
— А учительница?
— Уволилась. Пока новую не найдут, химии не будет.
— Отличная новость, — лаборант несколько повеселел, — Кстати, эта девушка — наша новенькая, зовут Диана Кель. Она поможет тебе наконец-то перестать быть старостой.
— Неужели? — теперь Погорельский смотрел на девочку с любопытством, — Я тогда ей цветов куплю. Вот честно!
Надо сказать, что выборы старосты были главной политической интригой 9 «А» класса. С самого первого года учёбы весь класс надеялся, что что-то произойдёт и каждый сентябрь надежду колошматили вдребезги.
Женская половина выдвигала Четвергову, мужская — Погорельского. А затем оба кандидата прилагали все усилия, чтобы от высокой должности отказаться. Но отчитываться за весь класс никто другой не хотел. А снять кандидатуру или подать в отставку было невозможно — это вам не президентские выборы!
Новеньких в классе не появлялось. Вот и вышло, что парней из года в год оказывалось на одного больше и они всегда голосовали за своего кандидата. Поэтому Погорельский побеждал год за годом. И тратил на ненужные обязательства время, которое мог бы провести с книгой. Он предчувствовал, что останется старостой до конца школы. А то и до конца своих дней.
В прошлом году он, правда, организовал с Барсучонком заговор и попытался совершить небольшой государственный переворот. В решающий момент Виктор сделал вид, что забыл поднять руку, а потом спохватился и проголосовал вместе с девочками.
Но увы, переворот сорвался — за два дня до этого Иванова и Болтунович отравились блинами и отлёживались в больнице. Как итог, голосов оказалось поровну, и несчастный староста сохранил свой титул.
Виноватым признали Барсучонка и даже отвесили ему пару подзатыльников.
«Я-то что мог сделать? — оправдывался Виктор, — Руку поднял, как и обещал!»
«Надо было две поднимать!» — негодовал в ответ Антон Моськин, сын юриста.
Диана закончила осмотр класса и вернулась к окнам. Барсучонок заметил, что портфель у неё совсем новый, со сверкающими золотыми застёжками. Не иначе, купила специально для новой школы.
— Какой у нас следующий урок? — спросил Виктор у старосты.
— Физкультура.
— Отличная новость!
Надо сказать, что физкультура была у Барсучонка любимым уроком. Он был от неё освобождён и всегда проводил эти сорок пять минут с пользой. Например, в кабинете информатике, очищая подземелья от всякой нечисти.