Поэтому сейчас Барсучонок погибнет не только для родителей. Он погибнет ещё для гимназии.
Кель приближалась. Она уже вытащила пистолет, сняла с предохранителя и деловито накручивала глушитель.
Она не стала даже проверять ворота. Быстро, как молния, перемахнула через забор и притаилась за ящиками. Потом медленно и бесшумно добралась до центрального прохода и выглянула.
Посередине не было ни души. На картонном боку ближнего ящика было нацарапано карандашом, так, чтобы было видно, если зайти через ворота:
Ты обещала, что не причинишь мне вреда.
Кель прочитала надпись. Потом ещё раз.
— Диана, — послышалось из-за ящиков, — Бей, но выслушай.
Кстати, впервые это сказал афинский флотоводец Фемистокл спартанцу Эврибиаду.
Кель кивнула, сняла глушитель, поставила пистолет на предохранитель и спрятала в кобуру. Поднялась и вышла в центральный проход.
— Прости, — сказала она, — это тренировки.
Загрохотали доски и показался Барсучонок. В волосах запуталась бумажка с инвентарным номером. Он, с лёгкой улыбкой, подошёл к Кель и протянул руку.
— Мир?
Диана улыбнулась ещё шире и шлёпнула по раскрытой ладони.
— Мир, разумеется. Почему ты убегал?
— Я думал, ты собираешься меня застрелить.
— Ты правильно думал. Что-нибудь ещё?
Барсучонок задумался. Диана ждала.
— Тебя обманули, — наконец, сказал лаборант.
— Где и как?
— Помнишь суд?
— Я ничего не забываю.
— Ты видела снайпера?
— Нет.
— А те, кто тебя послал, сказали, что будет снайпер?
Диана нахмурилась.
— Откуда ты знаешь, что меня кто-то послал?
— Потому что видно, что всю операцию придумали взрослые.
— Мне не говорили, про снайпера.
— Кто заряжал оружие?
— Я. Оружие — это как музыкальный инструмент. Он требует строго одних рук.
— Скажи, могло ли быть так, что патроны были холостые?
— Ты меня за дуру держишь?
— Никак нет.
— Я отличу холостые патроны от настоящих даже с завязанными глазами.
— А их могли подменить?
— Как подменить?
— Пока ты добиралась в школу. Ты же не в школе его заряжала.
— Это исключено. Оружие лежало в портфеле. Я не выпускала портфель из рук всю дорогу.
— А как насчёт ловкости рук? Ты видела, что умеют фокусники?
— Говорю, исключено. Я отлично помню, как стреляла. Холостые патроны не дают такой сильной отдачи.
Барсучонок понял, что девочку везли на машине. Но не стал расспрашивать. Это пока не имело значения. Будет надо, Диана расскажет сама.
— То есть ты стреляла настоящими пулями. И попала в губернатора.
— Разумеется. С такого расстояния невозможно промахнуться.
— Но суд тебя оправдал.
— Это дело суда.
— Как ты думаешь, почему суд тебя оправдал?
— Наверное, на помощь пришли мои друзья.
— Что за друзья?
— Я не знаю. Опекун говорил, что губернатор сделал много зла разным людям.
Так, был ещё опекун. Это становится интересным.
Барсучонок сделал вид, что ничего не заметил.
— А что этот Шепшелей сделал лично тебе?
— Он убил моих родителей.
Виктор отметил, что это, конечно, отговорка. Причём отговорка из таких, какие годятся только для одиннадцатилетних девочек. Добрейший и бестолковейший Шепшелей кого-то убил или приказал убить? Бред!
— Почему он их убил? — спросил Виктор.
— Они мешали ему творить зло.
— Ты знаешь, каким образом они это делали?
— Нет. Это знал отец. Поэтому его и убили.
Барсучонок понял, что они упёрлись в тупик. Значит, попробуем другой путь.
— Ты помнишь, кто на суде говорил про снайперов?
— Это было в материалах дела. Там не было фамилии.
— Про снайперов заговорил Щур. Один из следователей. Ты помнишь его?
— Я не забываю таких вещей.
— Он спрашивал тебя про снайперов?
— Да.
— Что ты ответила.
— То же, что и тебе. Что я не знаю никаких снайперов.
Барсучонок кивнул.
— Очень хорошо. Теперь смотри — если ты не видела снайпера, то откуда Щур его взял?
— Он сказал, что у него есть другие свидетели.
— …которых тоже никто не видел.
— Возможно, им тоже сменили имена.
— Но почему Багрымчик не смог допросить этих свидетелей?
— Я не знаю.
— А я знаю. Потому что их не было.
Кель нахмурилась.
— Этого не может быть.
— Почему?
— Если их не было, то откуда Щур их взял?