— «Неавторизированные», хех? — издал смешок дворф. — Так это же слово начисто передрали какие-то умники с эльфийского. Переводчики, тудыть их растудыть, не знали простого дворфийского слова «допуск». Моя бы воля, я бы сначала заставил их сдать экзамены на дворфийский, прежде чем давать им что-то переводить! Глядишь, много чего интересного выяснили бы.
— Так, стоп, — опомнился Лидл. — Мы что, действительно можем дать кому-то из гоблинов допуск на наш пороховой склад!?
— Не совсем, — замялся пожилой дворф, воровато оглянувшись. — Честно говоря, никому из них мы допуск туда точно никогда не дадим. Но ты же понимаешь, взять и написать «с гоблинами вход воспрещён» — перед партнёрами неудобно выходит. Вот и приходится выкручиваться.
— Фух, — облегчённо выдохнул молодой двоф, снимая с головы тряпичную шапку, и начиная обмахивать ею себе лицо. — А то я уж, было, представил себе гоблина на пороховой бочке, чуть удар не хватил.
— Меня тоже, — фыркнул ремесленник. — Такой уж они народец. И ведь вроде все понимают, что не стоит прикуривать, сидя на бочке с порохом. Но если дворфы понимают и никуда не лезут, то гоблины, эгхм, сразу же достают сигару и спички. Им как намазано, честное слово.
— Спаси меня камень, — позеленел Лидл. — Может, поставить ещё дополнительные замки на двери?! Так, на всякий случай?
По лицу старого мастера вдруг пробежала тень. Он вздохнул, разглядывая ученика.
— Странностей куда больше, Лидл, чем может показаться на первый взгляд, — обронил он. — Потому что я правда видел гоблина, прикуривающего, сидя на пороховой бочке. Все мыслимые правила техники безопасности он нарушил прямо у меня на глазах. Я думал, что всё к демонам взорвётся! Но чудесным образом, я остался жив. Это была какая-то мистика, после которой начинаешь чуточку лучше понимать гоблинские верования и культуру.
— Ты хочешь сказать, что так они ведут отбор на самого везучего зелёного мерзавца? — вдруг понял молодой дворф, и засмеялся. — Удачи не существует, учитель.
— С точки зрения гоблинов — совсем напротив, — вздохнул ремесленник. — Удача — краеугольный камень их верований. И боюсь, глядя на некоторых из гоблинов, я и сам начинаю видеть в этом зерно истины.
— Не может быть.
— Если гоблин колупается в бомбе и уверенно говорит тебе: «Не бахнет!» — скорее всего, таки, не бахнет, — возразил ремесленник, и задумчиво обронил. — Некоторые из гоблинов годами выполняют работу, на которой и менее безалаберный разумный мог бы погибнуть в считанные недели от несчастного случая. Как тебе, Лидл, гоблин-сапёр, который двадцать лет подряд обезвреживал и ставил мины, мастерил взрывчатку в полевых условиях, и за всё это время — не был даже ни разу контужен? Не остался без глаза. Не потерял ни единого пальца. Участник Второй войны, на минутку.
— Это… простой удачей не объяснить, мастер, — молодой дворф вытянулся лицом.
— А уж те гоблины, которых они называют «магженерами» или «торговыми принцами», — не обращая внимания на удивление ученика, продолжил пожилой двоф. — Они вообще иногда кажутся сверхъестественными существами. Словно их окружает некий ореол удачи, благодаря которому случаются совершенно несуразные, невероятные вещи — всегда к вящей их выгоде. Иногда даже сам гадаешь — твой ли был это поступок, или тебя просто «подхватило» и понесло гоблинской удачей в неведомом направлении?
— Всё возможно, — вздохнул молодой дворф. — Мастер, пойдём уже? Там бурильную машину закончили охлаждать, наверное.
— Сейчас такой рёв поднимется, только держись! — хохотнул ремесленник.
Где-то чуть дальше, под каменными сводами звучали тяжёлые шаги другого дворфа. Подбитые гвоздями подошвы поднимали серую пыль, которая забивалась подгорным жителям в нос, и оседала на окладистых бородах. Дворф вошёл в кабину, обитую материалами, зачарованными на поглощение шума и вибраций. Он с нескрываемым удовлетворением разглядывал пробуренный в горе проход, сквозь который можно было провести пять запряжённых повозок в ряд. Крепкие, мозолистые ладони коснулись рычага.
— Продолжаем бурить! — громогласно объявил он, и потянул рычаг на себя.
Огромный бур взревел, словно взбешённый дракон. Алмазное сверло вгрызлось неподатливый камень, и горы содрогнулись до основания. Во все стороны полетели осколки скал и мельчайшая каменная крошка, что как шрапнель, застучала по стальным бокам исполинской машины.