- Это та, которая обожает всех мужчин без разбора?
- Именно она. Как по-твоему, эта дама не распрощалась еще с детородным возрастом?
- О-о-о, никоим образом!
- Так вот, этой "девушке" более трех тысяч лет от роду. А Сенедра, насколько тебе известно, тоже дриада.
- Тогда, возможно, ты сам постареешь и... - Шелк осекся и скосил глаза на Бельгарата. - О, похоже, у тебя и впрямь серьезная проблема.
Они взошли на борт "Морской птицы" около полудня. Бэрак согласился, хотя и без видимой охоты, послушно следовать за Креской к побережью Перивора. Когда два капитана повстречались и внимательно осмотрели оба корабля, дело быстро пошло на лад. Креска рассыпался в похвалах "Морской птице", чем тотчас же завоевал расположение Бэрака.
Когда подняли якорь, Гарион встал у правого борта и стал не отрываясь глядеть на странную пирамиду, возвышающуюся над морем, и на столб черного жирного дыма, поднимающийся из амфитеатра.
- Дорого дал бы за то, чтобы оказаться там вместе с вами, - тихо произнес Хеттар, облокачиваясь на перила рядом с Гарионом. - Ну, и как все было?
- Шумно и суматошно, - ответил Гарион.
- А почему Бельгарат так настаивал, чтобы тушу дракона сожгли?
- Он его просто пожалел.
- Бельгарат порой бывает очень забавен.
- Не стану спорить, друг мой. Как поживает Адара? Как детишки?
- Прекрасно. Кстати, Адара опять ждет малыша.
- Опять? Хеттар, вы с нею стоите Релга и Таибы!
- Не вполне, - ответил честный Хеттар. - Они все еще впереди. - Он нахмурился и его орлиный профиль стал казаться еще суровее. - Полагаю, кто-то все же жульничает. Таиба приносит то двойни, то тройни. Адаре трудненько за нею угнаться.
- Я не хочу указывать пальцем, но, сдается мне, без Мары тут не обошлось. Чтобы вновь заселить Марадор, понадобится немало времени. - Гарион поглядел в сторону носа корабля, где стоял Унрак, а рядом с ним, словно тень, - юный Натель. - Что все это означает?
- Точно не знаю, - отвечал Хеттар. - Натель довольно жалок - полагаю, Унрак искренне ему сочувствует. Насколько я понимаю, Натель мало хорошего видел в жизни, поэтому с радостью приемлет даже жалость. Он вот так и таскается, словно щенок, за Унраком - с тех самых пор, как мы его подобрали. Рослый алгариец оценивающе оглядел Гариона. - У тебя усталый вид. Тебе надо хорошенько выспаться.
- Я с ног валюсь, - признался Гарион, - но не хотелось бы перепутать день с ночью. Пойдем поболтаем с Бэраком. Когда он сошел на берег, вид у него был сердитый.
- Ты ведь знаешь Бэрака как облупленного. Он всегда бесится, если какая-нибудь битва проходит без его участия. Пойди покорми его баснями. Добрый рассказ он ценит не дешевле доброй схватки.
Как хорошо было снова оказаться среди старых друзей! В душе Гариона образовалась некая пустота, когда он расстался с ними в Реоне. Ему недоставало не только их залихватской самоуверенности - куда сильнее тосковал он по их дружбе и сердечной привязанности, которой не могли скрыть даже вечные пререкания. Когда они двинулись к рулевой рубке, где стоял гигант Бэрак, положив огромную руку на штурвал, Гарион заметил вдруг Закета и Цирадис, стоящих чуть поодаль у борта. Он быстро сделал Хеттару знак и приложил палец к губам.
- Подслушивать нехорошо, Гарион, - прошептал долговязый алгариец.
- Это вынужденная мера, - шепотом ответил Гарион. - Мне просто надо убедиться, что не потребуется действовать самому.
- Действовать?
- Потом объясню.
- Что ты теперь собираешься делать, великая прорицательница? - спросил Закет у хрупкой девушки. В голосе монарха звучала глубочайшая нежность.
- Весь мир лежит передо мною, Каль Закет, - печально ответила она. - Бремя великой миссии не гнетет меня более, и не надо называть меня прорицательницей, ибо и это в прошлом. Глаза мои видят теперь обычный дневной свет - и я всего лишь обыкновенная женщина.
- Вовсе не обыкновенная, Цирадис, далеко не обыкновенная!
- Ты очень добр, Каль Закет.
- Давно пора отбросить это дурацкое "Каль", Цирадис. Это величайшая глупость. Ведь слово это в переводе означает и "король" и "бог". А теперь, собственными глазами увидев настоящих богов, я понял, как глупо было с моей стороны требовать от подданных, чтобы они обращались ко мне так. Но мы отвлеклись. Верно ли я понял, что глаза у тебя были завязаны долгие годы?
- Да.
- Так, значит, у тебя еще не было возможности взглянуть на себя в зеркало?
- Ни возможности, ни желания. Закет как человек проницательный тотчас же понял, что это дает ему карты в руки.
- Так позволь же моим глазам быть твоим зеркалом, Цирадис, - сказал он. Погляди мне в глаза и увидишь, как ты прекрасна.
Цирадис залилась краской.
- Твоя лесть смущает меня, Закет.
- Но это вовсе не лесть, Цирадис! Я не встречал еще женщины прекраснее тебя! А при одной мысли о том, что ты возвратишься в Келль или вообще исчезнешь куда-нибудь, сердце мое трепещет и сжимается. Ты потеряла проводника и друга. Так позволь же мне стать для тебя и тем, и другим! Поедем со мною в Мал-Зэт! Нам о многом надо поговорить - возможно, на это у нас уйдет весь остаток жизни...
Цирадис отвернулась, и на бледном личике ее появилась улыбка торжества, красноречивее всяких слов свидетельствующая о том, что она понимала куда больше, чем казалось. Но вот она вновь обратила лицо к маллорейскому императору. Теперь глаза ее были широко распахнуты и полны невинного изумления.
- Неужели тебе и впрямь было бы приятно мое скромное общество?
- Иного общества мне и не надо, Цирадис, до самой моей смерти!
- Тогда я с радостью последую за тобою в Мал-Зэт, - отвечала она, - ибо отныне ты верный друг мой и дражайший спутник.
Гарион кивнул Хеттару, и они потихоньку убрались восвояси.
- Что мы наделали? - с упреком воскликнул алгариец. - Ведь это был очень интимный разговор!
- Не спорю, - отвечал Гарион. - Просто мне следовало удостовериться, что он имел место, вот и все. Мне сказано было, что это должно произойти, но порой я нуждаюсь в подтверждении.
Хеттар выглядел озадаченным.
- Закет был, наверное, самым одиноким человеком в мире, - принялся объяснять ему Гарион. - Именно поэтому был он так жесток, бездушен и так опасен. Но теперь все изменилось. Он более не одинок, и это очень поможет ему совершить все, что предначертано.