– А что произошло бы, выбери Цирадис Гэрана вместо Эрионда?
– Тогда бы сейчас вы с Шаром переезжали по новому адресу.
У Гариона по коже забегали мурашки.
– И ты... ты не предупредил меня? – спросил он ошеломленно.
– А тебе помогло бы предупреждение? И что бы это переменило?
Гарион снова решил сменить тему.
– А Эрионд всегда был богом?
– Ты что, невнимательно слушал его? Эрионду предначертано стать седьмым богом. Торак был сущим недоразумением, ошибкой.
– Так, значит, он существовал вечно? Я имею в виду Эрионда...
– Вечность – это очень долго, Гарион. Дух Эрионда витал во вселенной со времен катастрофы. А когда на свет появился ты, он начал свой земной путь.
– Так, значит, мы с ним ровесники?
– Для богов не существует понятия «возраст». Они выбирают любой – по своему желанию. Событием же, ставшим первым звеном в цепочке, что привела всех нас сюда, было похищение Шара. Зедар хотел украсть Шар, а Эрионд отыскал Зедара и показал, как это лучше всего сделать. Не укради Зедар Шара, ты, мальчик мой, все еще торчал бы на ферме Фалдора и, скорее всего, был бы женат на Зубретте. Но выкинь это сейчас из головы и думай вот о чем: мир этот создан лишь для того, чтобы тебе было во что упереться ногами, творя свои подвиги.
– Прошу, брось шутить!
– Я не шучу, Гарион. Ты – самый великий человек из всех, кто когда-либо жил и еще родится – за исключением разве что Цирадис. Ты уничтожил злого бога и заменил его добрым. Конечно, ты беспрестанно метался из стороны в сторону, но в конечном счете ты это сделал! И я искренне горд тобой. Ты блестяще справился невзирая ни на что.
– Но мне так помогали...
– Естественно, но ты имеешь полное право об этом умалчивать – хотя бы какое-то время. Я бы на твоем месте не стал кричать об этом. Это не так уж приятно...
Гарион с трудом сдержал улыбку.
– Но почему я? – спросил он, изо всех сил стараясь изобразить на своем лице тупость и наивность.
Некоторое время было тихо, а затем раздался смех.
– Прошу, не начинай сначала, Гарион!
– Прости. А что будет дальше?
– Ты отправишься домой.
– Нет, меня интересует, что произойдет в мире?
– Тут очень многое зависит от Закета. Эрионд теперь – бог Ангарака, а Закет, невзирая на то, что существуют Ургит, Дроста и Натель, король Ангарака. А это ответственность немалая, и ему придется порядком попотеть, истребляя самых фанатичных гролимов, ведь ему предстоит обратить всех ангараканцев в новую веру – все они должны восславить Эрионда.
– Он справится, – уверенно ответил Гарион. – Закет весьма искусен по части убеждения...
– Полагаю, Цирадис сгладит некоторые неизбежные шероховатости.
– Ну ладно. А что потом? Что будет после того, как последний ангараканец уверует в Эрионда?
– Вера эта распространится по свету дальше. Возможно, ты и доживешь до того дня, когда Эрионд станет единственным в мире богом, ибо это предначертано с самого начала.
– И он обретет Власть и Силу?
Гарион невольно поежился, вспомнив темные пророчества гролимов.
– Ты хорошо знаешь Эрионда. Разве можешь ты представить его восседающим на троне и хладнокровно взирающим на приносимые ему кровавые жертвы?
– Никоим образом! А что станется с остальными богами? С Алдуром, с другими?
– У них много дел. Они совершили в этом мире то, что им надлежало совершить, а во вселенной великое множество миров.
– А как же Ул? Он тоже покинет нас?
– Ул никогда и никого не покидает, Гарион. Он вездесущ. Разве это не ответ на все твои вопросы? Мне еще много предстоит уладить. Есть еще люди, судьбы которых я должен устроить. Кстати прими поздравления с рождением дочек.
– Дочек?!
– Это такие маленькие детки женского пола. Очень хитрые, но они много смазливее сыновей, да и пахнут куда приятнее.
– А... сколько же их будет? – беззвучно выдохнул Гарион.
– Не так уж мало. Позволь воздержаться от прямого ответа. Не хочу лишать тебя сюрприза. Скажу лишь одно: по возвращении в Риву тебе следует сразу начать обустраивать просторную детскую в твоем дворце. – Голос помолчал, а потом сказал: – Прощай, Гарион. Будь счастлив.
Эти последние свои слова голос произнес уже не так сухо, как прежде.
Солнце уже садилось, когда Гарион, Сенедра и Гэран присоединились к друзьям, растерянно бродившим вокруг туши убитого дракона.
– Надо что-то придумать, – бормотал Бельгарат. – Этот зверь, в сущности, не так уж и отвратен. Он был просто туп, а это не такое уж страшное преступление. Я даже жалел его и теперь не хочу бросать его тело вот так, на растерзание жадным чайкам.