– А теперь и ты? – спросил Бельгарат.
– Это было лишь краткое мгновение, отец. Мне позволили уловить лишь общий абрис. Хотя кое-что надежно скрыто от посторонних.
– Этого следовало ожидать, – сердито буркнул Бельдин. – Так они и позволили узнать нечто такое, что может дать нам хотя бы малейшее преимущество! Они, словно собака на сене, сидят на этой тайне с сотворения мира!
Польгара снова вздохнула и опустилась на низенький диван.
– Ты хорошо себя чувствуешь, Пол? – заботливо спросил Дарник.
– Прекрасно, дорогой, – ответила она. – Просто какое-то время – совсем недолго – видела нечто... невероятное, а потом меня просто попросили удалиться.
Глаза Шелка сузились.
– Как думаешь, не будут они возражать, если мы выйдем из дома и осмотрим окрестности?
– Нет. Они не против.
– Тогда это первое, что мы сделаем, – предложил маленький человечек. – Нам известно, что именно далазийцам принадлежит право Последнего выбора – по крайней мере, это относится к Цирадис. Но, возможно, эта их сверхдуша, или как там ее, напрямую руководит пророчицей и подскажет ей ответ.
– Весьма любопытный термин, Хелдар, – заметил Бельдин.
– Какой?
– Сверхдуша. Как это пришло тебе в голову?
– А у меня язык вообще хорошо подвешен.
– Тогда ты не безнадежен. Когда-нибудь у нас с тобой будет долгий и серьезный разговор.
– Всегда к твоим услугам, Бельдин. – Шелк церемонно поклонился горбуну. – Но мы отвлеклись. Итак, поскольку эти далазийцы собираются решать судьбы мира, полагаю, нам следует узнать их поближе. И если мысль их устремится в неверном направлении, то, возможно, нам удастся повлиять на ее ход.
– Типичный окольный путь, – пробормотал Сади. – Но идея, пожалуй, неплоха. Нам лучше разделиться. Тогда мы больше успеем разузнать.
– Сразу же после завтрака, – кивнул Бельгарат.
– Но, дедушка! – запротестовал Гарион, мучимый нетерпением.
– Я проголодался, Гарион, а когда я хочу есть, то хуже соображаю.
– Это многое объясняет, – елейным голосом произнес Бельдин. – Когда ты был молод, нам следовало кормить тебя вдвое чаще...
– Известно ли тебе, что порой ты просто несносен?
– Как это ни удивительно, да.
Вскоре вчерашние молодые женщины принесли путешественникам завтрак, и Бархотка тотчас же отвела в сторонку большеглазую с копной каштановых волос и быстро перекинулась с нею парой слов. Затем драснийка возвратилась к столу.
– Ее зовут Онатель, – доложила Бархотка, – и она пригласила нас с Сенедрой завтра в гости туда, где она и другие девушки работают. Знаете, женщины без устали чешут языком и, возможно, нам удастся разузнать что-нибудь полезное.
– Но ведь ту пророчицу, которую мы повстречали на Веркате, кажется, тоже звали Онатель? – припомнил Сади.
– Это очень распространенное женское имя в Далазии, – ответил Закет. – Самая знаменитая пророчица далазийцев носила это имя.
– Однако остров Веркат находится на территории Хтол-Мургоса, – отметил Сади.
– Ничего тут нет странного, – сказал Бельгарат. – Мы располагаем достоверными сведениями о том, что раса далазийцев и раса рабов в Хтол-Мургосе родственны друг другу. А общие имена – лишь еще одно тому подтверждение.
Когда они вышли из дома и отправились в разные стороны, уже вовсю пригревало ласковое утреннее солнце. Гарион и Закет сняли доспехи и оставили в доме оружие, однако Гарион предусмотрительно прихватил с собой Шар, спрятав его в мешочек у пояса. Они с Закетом направились прямо через лужайку, туда, где стояло несколько довольно больших по здешним меркам домов, – почти в самый центр города.
– Ты всегда так трясешься над этим камнем? – спросил Закет.
– Не уверен, что это подходящее слово, – ответил Гарион, – хотя, впрочем, ты прав – пусть даже и не подозреваешь почему. Видишь ли, Шар очень опасен, а я вовсе не хочу, чтобы он, пусть даже по чистой случайности, кому-то повредил.
– А на что он способен?
– Точно не знаю. Пока он еще ничего худого никому не сделал – кроме разве что Торака. Но не исключено, что это была работа меча.
– И никто в мире, кроме тебя, не должен касаться Шара?
– Навряд ли. Эрионд таскал его с собой не один год. Все пытался кому-нибудь его всучить. Но люди эти были истинные алорийцы и предпочли не искушать судьбу.
– Значит, только вы двое можете к нему прикасаться?
– Еще мой сын, – ответил Гарион. – Я приложил его ручку к Шару сразу же, как только мальчик появился на свет. Шар был очень рад этой встрече.
– Камень? Камень радовался?!
– Он не такой, как другие камни. – Гарион улыбнулся. – Порой он позволяет себе милые глупости. Может потерять рассудительность, увлечься. Мне частенько приходится следить за собственными мыслями. Ведь решив, что мне чего-то очень хочется, Шар способен начать действовать по собственному разумению. – Он рассмеялся. – Однажды я размышлял о том, как Торак расколол мир, и Шар совершенно серьезно принялся объяснять мне, как его воссоединить.