– Ну, как идут дела? – спросил Ярблек, когда они с Веллой вошли в тесный чулан под самой крышей.
– В общем и целом недурно, – проскрипел Зелмит.
– Нельзя ли поточнее, Зелмит? – раздраженно бросил Ярблек. – От общих фраз у меня зубы ноют.
– Мы нашли способ обойти и Боктор, и драснийские налоговые инспекции.
– Это весьма полезно.
– Конечно, обходной путь длиннее, но мы можем ввозить меха в Тол-Хонет, не уплачивая драснийским чиновникам подать. Таким образом, наш доход от продажи мехов возрастает на шестьдесят процентов.
Ярблек довольно улыбнулся.
– Если Шелк когда-нибудь будет здесь проезжать, то, полагаю, не следует тебе рассказывать ему об этом. Его периодически обуревают приступы безудержного патриотизма, а Поренн – его родная тетка.
– Я и не собирался с ним откровенничать. Но маллорейские ковры нам так или иначе придется возить через Драснию. Лучший рынок сбыта для них – это ярмарка в центральной Арендии, и пришлось слишком много уплатить тому, кто отважился бы провезти товар через земли улгов. – Он нахмурился. – Однако кто-то постоянно сбивает цену. Пока мы не дознаемся, что происходит, разумно было бы сократить импорт.
– А удалось тебе продать те драгоценные камни, что я привез из Маллореи?
– Естественно. Мы торговали ими из-под полы на всем протяжении нашего путешествия на юг.
– Хорошо. На рынке всегда начинается неразбериха, если вдруг появляется некто с полным ведром этих побрякушек. А не знаешь ли, нынче вечером Дроста там же, где и обычно? Зелмит кивнул.
– Он направился туда сразу же, как солнце закатилось.
– Велле нужен какой-нибудь неприметный наряд, – сказал Ярблек.
Зелмит, сощурившись, оглядел девушку.
Велла распахнула полы собольей шубы и продемонстрировала свое оружие.
– Не хочешь ли попытать счастья, Зелмит? Давай поскорее со всем покончим.
– Я ни о чем таком и не думал, Велла, – с невинным видом ответил Зелмит. – Просто прикидывал, какой тебе нужен размер.
– Я заметила, – съехидничала девушка. – А что, рана на плече все еще беспокоит тебя?
– В плохую погоду немного ноет, – жалобно ответил он.
– Тогда ты больше не станешь распускать руки.
– Думаю, у меня есть старая шубка – тебе подойдет. Правда, она несколько потрепанная...
– Тем лучше, – ответил Ярблек. – Мы направляемся сейчас в «Одноглазую собаку» и должны выглядеть соответственно.
Велла выскользнула из собольей шубы и перекинула ее через спинку стула.
– Шуба не должна никуда запропаститься, – предупредила девушка Зелмита. – Она очень мне дорога, и, полагаю, мы оба будем весьма расстроены, если вдруг выяснится, что она отправилась с караваном в Тол-Хонет.
– Не надо стращать его, Велла, – мягко сказал Ярблек.
– Да разве я его пугаю? Просто мне надо знать наверняка, что мы с Зелмитом понимаем друг друга.
– Так я принесу другую шубку? – нерешительно спросил Зелмит.
– Неси.
Шубка оказалась не просто потрепанной, а выглядела так, словно ее рвала стая бешеных псов, и к тому же, судя по запаху, ее никогда не чистили. Велла с величайшей брезгливостью накинула ее на плечи.
– Накинь-ка капюшон, – велел Ярблек.
– Но ведь потом мне придется голову мыть!
– Ну и что?
– Знаешь, как долго зимой сохнут волосы – особенно такие, как у меня.
– Делай, что я велю, Велла! Почему ты вечно мне прекословишь?
– Но это дело принципа.
Ярблек обреченно вздохнул.
– Пригляди за лошадьми, – велел он Зелмиту. – Остаток пути мы проделаем пешком. – И он повел Веллу к выходу.
Едва они вышли на улицу, Ярблек достал из кармана длинную позвякивающую цепочку, прикрепленную к кожаному ошейнику.
– Надень, – велел он девушке.
– Я уже много лет не надевала ни цепей, ни ошейника...
– Это для твоей же безопасности, Велла, – устало объяснил он. – Мы идем в трущобы, а «Одноглазая собака» – самое грязное место в этих трущобах. Надень цепь, и к тебе никто не привяжется – если, конечно, не вознамерится помериться со мной силой. Если ты просто войдешь в таверну рядом со мной, тамошние кавалеры могут это неверно истолковать.
– Но ведь на этот случай у меня есть кинжалы, Ярблек.
– Прошу тебя, послушайся, Велла. Ты мне весьма по душе, и я не хочу подвергать тебя опасности.
– Так я нравлюсь тебе, Ярблек? – Велла расхохоталась. – А я-то думала, что ты ничего не любишь, кроме денег.