Шло время, и вот дела мирские потревожили нашу мирную жизнь. Ангараканцы породнились с великими градостроителями востока, именовавшими себя мельсенцами, и вместе с ними создали великую империю, которая раскинулась на весь континент. Отныне ангараканцы стали теми, кто совершает поступки, а мельсенцы – теми, кто выполняет миссии. Ибо поступок совершается раз и навсегда, а миссия всякий раз обновляется. Мельсенцы явились к нам и стали искать среди нас тех, кто помог бы им в выполнении их бесконечных миссий. Случилось так, что один из нас, пособляя мельсенцам, получил возможность отправиться на север для того, чтобы выполнить их задание. И прибыл он на место, именуемое Ашаба, и там нашел укрытие от внезапно налетевшего шторма. Хозяин же дома, в котором укрылся наш родич, не был ни гролимом, ни ангараканцем – он вообще не принадлежал ни к одному из известных нам народов. Родич наш, сам того не подозревая, попал в дом Торака. Тораку же любопытны были людские обычаи, и он послал за путником. Наш родич вошел под его кров и узрел бога-дракона. И в тот самый миг, когда взглянул он в лицо Торака, закончился третий век и начался четвертый, ибо бог-дракон Ангарака не был одним из тех богов, которых мы ожидали, – знаки на челе его свидетельствовали, что он не бессмертен, и родич наш тотчас же увидел: Торак обречен, и все, что есть он, сгинет без следа в момент его смерти.
И тогда поняли мы ошибку нашу, и восхитились тому, что узнали, – даже бог может быть всего-навсего орудием судьбы. И стало ясно нам, что Торак был частью одного из двух жребиев – но лишь частью, а не целым.
Случилось так, что на другом краю земли умерщвлен был король со всеми его родичами, кроме одного-единственного. Погибший король обладал одним из камней власти. И когда известие об этом дошло до Торака, он возликовал, ибо решил, что давнего недруга его нет более в живых. Тогда и начал он готовиться пойти войной на королевства Запада. Но знаки на небесах и шепоты скал сказали нам, что все на самом деле не так, как думает Торак. Камень в надежных руках, и род властелинов его не прервался. И открылось нам, что война, затеянная Тораком, приведет его к гибели.
Бог-дракон долго готовился к войне, и миссии, которые возлагал он на свой народ, были длиною не в одну человеческую жизнь. Подобно нам, Торак глядел в небеса, ожидая знамений, которые скажут ему, что настало время двигаться на запад. Но Торак искал в небесах лишь того, что сам хотел видеть, не читая всей Книги Небес. И вот двинул он силы свои на запад в самый что ни на есть неблагоприятный день.
Как и гласило предсказание, армия Торака полегла бесславно на широкой равнине подле города Во-Мимбр, далеко на западе. Бога-дракона сковал мертвый сон, и в сне том предстояло пребывать ему, дожидаясь явления своего противника.
И тогда чуткий слух наш уловил в шепоте скал новое имя. Шепот делался все отчетливее, громче и вот превратился в громогласный вопль в тот самый день, когда на свет родился тот, кто получил это имя. Бельгарион Богоубийца явился наконец в этот мир.
С этого времени события ускорились, и мир устремился к страшному противостоянию столь стремительно, что страницы Книги Небес замелькали и слились в туманное облако. В тот самый день, когда люди празднуют годовщину сотворения мира, камень власти попал в руки Бельгариона, и едва рука его коснулась камня, Книга Небес засияла ярким светом и имя Бельгариона донеслось с самой далекой звезды.
Мы почувствовали, что Бельгарион движется по направлению к Маллорее и что камень власти при нем, и ощутили, как Торак все беспокойнее ворочается во сне. И вот наконец настала эта ужасная ночь. Мы беспомощно глядели, как огромные страницы Книги Небес перелистываются столь стремительно, что ничего нельзя прочесть. Наконец мелькание страниц прекратилось, и мы прочли лишь одну строку, но строка эта была ужасна: «Торак убит». Книга Небес содрогнулась, и все мироздание погрузилось во мрак. Именно в этот ужасающий миг тьмы и тишины закончился четвертый век и начался пятый.
И когда начался пятый век, явилась нам тайна в Книге Небес. Прежде все мироздание ожидало встречи Бельгариона и Торака, теперь же оно стремилось к иной встрече. Знаки и знамения открыли нам, что два Жребия выбрали иные сущности для последнего единоборства, но не знали, кто они или что они есть, ибо страницы великой книги были темны, а письмена – невнятны. Но мы ощущали, что близится некая сущность, окутанная туманом и мраком, и оставляет печать на судьбах людских, и яснее всего говорила о ней луна, шепча нам, что сущность эта – женская.
Одно мы ясно видели, взирая на окутанную тайной Книгу Небес: века рода человеческого делались все короче, и великие вехи – встречи между двумя Жребиями – стали появляться все чаще. Время неторопливого созерцания миновало, и теперь должны были мы торопиться, дабы последняя встреча не застала нас врасплох.
И послали мы воплощение той, которая должна сделать выбор, к таинственной сущности, сокрытой во мраке, и к Бельгариону Богоубийце, и она направила обоих на тропу, ведущую к месту битвы, нами избранному.
И тогда занялись мы приготовлениями, ведь было ведомо нам, что встреча эта станет последней. Разделение мироздания продлилось слишком долго, а встреча эта положит конец разделению, и все вновь станет единым.
Часть первая
КЕЛЛЬ
Глава 1
Холодный прозрачный воздух благоухал смолистым ароматом вечнозеленых деревьев. Яркое солнце над головами путников щедро проливало свет на снежные равнины, а в их ушах неумолчно звенели голоса ручьев, бегущих по каменистым руслам и питающих реки низин Даршивы и Гандахара. И аккомпанементом журчанию вод, стремящихся к назначенной судьбою встрече с великой рекой Маган, звучало тихое и печальное пение неутомимого ветра, блуждающего по смолистым зарослям сосен, пихт и елей, венчавшим горы, тянущиеся к небу в вечном томлении. Караванный путь, по которому ехали Гарион и его друзья, все выше и выше поднимался в горы, петляя вдоль звонких потоков по склонам горных хребтов. С гребня каждого хребта виден был следующий, а над всем этим каменным нагромождением главенствовали вершины такой немыслимой высоты, что они, казалось, подпирали небесный свод. Девственные пики эти окутывала королевская мантия вечных снегов. Гарион и прежде много времени проводил в горах, но никогда не приходилось ему видеть столь величественных вершин. Он знал, что до этих остроконечных колоссов много лиг пути, но горный воздух был так чист и прозрачен, что ему казалось, будто достаточно протянуть руку – и можно коснуться вечных снегов.
Здесь царил вечный покой, заставлявший позабыть о суматохе и суете равнин, которых они вкусили сполна, и безмятежность эта умиротворяла, отгоняя прочь все тревожные мысли. За каждым поворотом открывалась новая изумительная картина, всякий раз прекраснее прежней, и все ехали в полнейшем молчании, преисполненные изумления. Здесь лучшие творения рук человеческих казались незначительными и жалкими. Да, вовек рукам смертных не касаться этих вечных гор...
Солнечные летние дни были нескончаемо длинны. С ветвей деревьев, стоявших по обе стороны тропы, доносилось пение птиц, а к аромату хвои примешивался тонкий и нежный запах диких цветов, приносимый ветром с горных лугов. Изредка откуда-то из скал долетал пронзительный крик орла, усиленный горным эхом.
– Ты никогда не подумывал перенести сюда свою столицу? – спросил Гарион императора Маллореи, ехавшего бок о бок с ним.
Он говорил тихо. Ему казалось, что громкий человеческий голос может осквернить окружающее великолепие.
– Всерьез, разумеется, нет, Гарион, – ответил Закет. – Мое правительство не смогло бы тут работать. Чиновники мои в основном мельсенцы. А хотя мельсенцы и снискали репутацию людей в высшей степени прозаичных, на самом деле это далеко не так. Боюсь, мои министры дни напролет любовались бы пейзажем, а устав от созерцания, принялись сочинять дурные вирши. Кстати, ты ведь и понятия не имеешь о том, каково тут зимой.