Хотя на самом деле Стася родилась в шотландском пледе.
- Знаешь, - сказала она, накрыв его ладонь своей, - Так странно. Папа принес меня из роддома, завернутую в шотландский плед. Наверное, мне с детства было суждено полюбить шотландца.
Девушка тихо рассмеялась, таким удивительным показалось ей это совпадение.
– И правда странно! - удивился он. - И где же этот плед сейчас?
- Я всегда ношу его с собой. Он очень необычный. Выглядит старинным, немного полинявшим, но на нем сохранился герб –желтый лев и корабль, а внизу лента из королевских лилий…
Вилка замерла у Ларри в руках, а в золотистых глазах вспыхнуло изумление.
- В чем дело? – спросила Стася. – Что-то не так?
Повисла пауза. Было слышно, как трещали дрова в камине и за соседним столом произносили рождественские пожелания.
- Это герб нашего клана, - ответил Ларри, помолчав. – Клана МакНейлов. Невероятное совпадение! Наша встреча не случайна, как я и думал. Ты моя судьба, Стася, а я – твоя.
- Невероятно, - повторила за ним Стася. – Как такое могло случиться? Неужели все и правда решается на небесах?
- Это судьба, - снова сказал Ларри.
Потрясенные совпадением, они почти не говорили больше, только смотрели на огонь в камине, на снежинки за окном, слушали музыку и пили шампанское. Каждый думал о своем.
Наступила полночь. Ужин закончился, в гостиной погасили свечи, и посетители разошлись по своим комнатам. Стася и Ларри тоже поднялись к себе. Стася подошла к окну. Луна в небе была почти полной. Оставалось всего несколько дней до полнолуния.
- Как красиво освещает горы лунный свет, - заметила она.
Это был настоящий, волшебный рождественский вечер, такой, какой бывает лишь раз в жизни, он никогда больше не повторится. Она смотрела на луну, а Ларри молча наблюдал за ней, не прерывая ее мысли. Наконец, Стася обернулась.
- Прости, я задумалась, со мной такое бывает, - сказала она. – Мне показалась, что этот пейзаж что-то напоминает, только я так и не смогла вспомнить, что именно. У меня бывают очень странные воспоминания, совсем неясные, наверное, из раннего детства. Но это сейчас неважно!
- Иди сюда. – Ларри отвел ее от окна, задернул занавеску, включил ночник и достал из сумки небольшую деревянную коробочку.
- Что это? – спросила она удивленно.
- Это тебе. Открой, - он протянул ее девушке.
Стася открыла коробочку и вскрикнула от изумления – в ней лежало старинной массивное кольцо с крупным изумрудом, обрамленным бриллиантами. Оно было сделано в форме лилии, удивительно напоминавшей лилию на гербе, которую она помнила с детства.
- Какое красивое! – прошептала она восхищенно. – Откуда оно?
- Это из сокровищницы нашего клана. Считай, я украл его перед изгнанием. Оно твое.
- Спасибо, - ответила Стася, надевая его на палец. – Я всегда буду носить его. Никогда не носила прежде краденые кольца. С тобой все впервые!
Она не спрашивала, означает ли что-то это кольцо и было ли оно обручальным. Если захочет, то скажет об этом сам.
Она благодарно поцеловала его, он осторожно снял с нее бриллиантовое колье, положил на столик и опустил Стасю на большую кровать.
- Ты была с кем-нибудь прежде? – спросил он.
- Нет, - ответила Стася.
- Я так и подумал. Почему?
Стася улыбнулась.
- Помнишь, как я сказала тебе, когда мы поднимались на Трон Артура? Наверное, мне судьба была подняться с тобой. Так и сейчас. Я твоя женщина, и только твоя.
- Несомненно, - ответил он и снова поцеловал ее. – Я хотел бы, чтобы так было всегда.
- Конечно, - уверенно ответила Стася, и только потом вдруг поняла, что он не ждал от нее ответа, напротив, в его голосе прозвучала странная безнадежность.
Стася боялась, что эмоции, как в то мгновение, когда он впервые поцеловал ее, никогда больше не повторятся, что пережитое однажды уже невозможно, но в этот раз все оказалось таким же волнующим. Она не смогла бы подобрать слов, чтобы передать свои ощущения, ведь не все можно описать словами. Но каждую секунду они оба понимали: все происходит именно так, как должно быть. Никакой неловкости, никакой будничной обыденности, а лишь головокружительное осознание, остановившегося время, где нет ни прошлого, ни будущего, есть только они – единое существо, которое теперь не разделить.