Фактически ни в одном из античных или средневековых текстов в кельтском мире, даже после начала скандинавских набегов в Ирландию, не упоминается «раса», предшествующая кельтам. Прилагательное «докельтский», используемое в неопределенном контексте, бессмысленно. Единственным признаком отличия является этническое наименование на уровне «провинции» или кантона. Эдуи чувствовали себя или хотели быть непохожими на секванов, которые говорили на том же языке и обладали теми же политическими, социальными и религиозными институтами. Однако последние были союзниками римлян, что и разделяло эти племена. В Ирландии все политические проблемы заключались в разногласиях между «провинциями», или племенными королевствами.
Равным образом, в островных текстах довольно редко встает вопрос о «классе» в современном смысле этого слова, потому что там идет речь всего о двух типах персонажей, находящихся в центре мифологического и эпического циклов: это друиды и воины. Это юридически и фактически подтверждает и Цезарь: по его словам, галльский плебс сам по себе ничего не стоит и ни на что не способен (nihil per se audet). Однако, используя все данные, мы не знаем индоевропейского термина, обозначающего «раба», ни в одном из кельтских языков.
Ирландская литература, дополняя сжатое описание Цезарем независимой Галлии, подчеркивает абсолютное главенство друидов. Их жреческое достоинство дает им возможность заниматься разнообразной деятельностью и непосредственно отвечать за политическую жизнь и управление. Если в Ирландии и Галлии, в теории и на практике, и существовали свои особенности, то они ничего не меняли в основном положении, гласившем, что религия правит всем.
Но, несмотря на то что вопрос о «классе» крайне редко встает в ирландских мифологических и эпических текстах, населенных богами и героями, общественные иерархии обрисованы в них отчетливо, и нередко какая-нибудь фраза или ремарка подчеркивает стремление королей, властителей, благородных или героев-воителей держаться в стороне от «толпы» или «черни». Социальные ранги явственно показаны в юридических трактатах, прилагающих все старания, чтобы отличить свободных людей, последние разряды которых назывались bóaire, «свободный владелец коров», и ócaire, «мелкий фермер», от людей несвободных, связанных с другими договором о ленной зависимости или испольщине. Однако главным отличием благородного от неблагородного служит фактическое богатство (скот, а не земля). Когда в 1967 г. мы говорили о «раздвоении» в социологической схеме Галлии Цезаря, подразумевалось, что Цезарь не признавал роли ремесленников, которых он неоправданно включал в plebs. Но это только деталь всего описания. В индийском обществе плебсу Цезаря соответствуют вайшья (ремесленники или производители, включенные в схему трех функций), пария и шудра (низкорожденные, не включенные в кастовую систему).
Итак, кельты, как и все остальные индоевропейцы, имели понятие о трех социальных классах, определяемых по их специализированным функциям:
— жреческой (жрецы или «друиды»),
— воинской (военная знать или fláith),
— производительной (ремесленники).
Цезарь дает ошибочную оценку галльскому обществу как римский аристократ, свыкшийся с резким различием между патрициями и плебеями и не уделявший никакого внимания классу ремесленников, который он презирал. Однако Ирландия, определявшая каждому его место согласно рангу и заслугам, не была знакома с римским определением artes liberales, противопоставленных artes serviles, как, видимо, не была знакома с ним и Галлия. Почетом и уважением пользовался каждый обладающий знанием и умением, будь оно духовным или физическим. Он входил в число áes dána, «искусных людей», и бывали случаи, когда какой-нибудь кузнец в силу своей профессиональной компетенции удостаивался звания «ученого мужа» (ollam) или “друида” (druígoba), причем druí- здесь является простой усилительной приставкой.
Такая гибкость, в отличие от жесткой структуры индийских каст, объясняет, почему в эпических преданиях сын друида может быть воином, и наоборот: сын воина — стать друидом. Это не было правилом: в целом верность традиции приводила к тому, что друид чаще всего был сыном друида, а добрый король — сыном короля. Но традиция не была принудительной. Здесь надо напомнить, что отсутствие принуждения, связанного с ручным трудом, развило у кельтов необыкновенные технические способности по крайней мере в периоды Гальштатта и Ла Тена в работе по металлу и дереву. Ремесленник, о котором мы знаем по бесчисленным археологическим раскопкам, мог также быть художником, наверняка почитаемым и уважаемым.