Теперь Комины были отстранены от власти. Однако епископ Глазго настаивал, вопреки воле регентов, на посвящении Гамелина на епископскую кафедру. Регенты попытались убедить Папу воспрепятствовать этому, но опоздали. Тогда они потребовали у Гамелина заплатить определенную сумму. Гамелин отказался, его объявили вне закона и захватили его доходы, после чего он отбыл в Рим. Летом 1256 г. король и королева нанесли государственный визит в Англию. По этому случаю в Лондоне был устроен большой праздник, и Александр III вступил во владение Хантингдоном. Генрих приказал своим северным баронам оказать помощь его зятю в борьбе с мятежниками – то есть разорить земли представителей шотландской национальной партии. К тому времени Гамелин добрался до Рима, и 16 декабря Папа написал Генриху, приказав ему примирить Гамелина и регентов и осудив «пустые и зловредные советы» последних. Генрих отказался выполнить приказ, но его принудил к этому его же Совет.
Между тем молодой король начал выказывать признаки зрелости. Ему было еще только 15 лет, но он явно больше не желал, чтобы его считали ребенком. В феврале 1257 г. он написал Генриху из Роксборо, что Комины и Map «в определенной форме» умоляли его установить мир и спокойствие в королевстве. Пояснения были переданы на словах, поэтому об этих просьбах нам больше ничего не известно. Однако вернулся Гамелин, очищенный Папой от обвинений своих противников, и привез с собой папскую буллу, отлучавшую их от Церкви. Члены Совета были упрямы, но, получив отлучение, сначала в общей форме, а затем и поименно, сдались. В тот момент также вернулась королева Мария, некоторое время пребывавшая за границей и вышедшая замуж за Жана де Бриенна, сына короля Иерусалимского. К великому раздражению Генриха она приехала в сопровождении супруга. Ее симпатии находились на стороне национальной партии. И отлучение сторонников Генриха дало ей прекрасный повод, чтобы вырвать своего сына из-под их опеки, так как было очевидно, что людям, отвергнутым Церковью, не пристало воспитывать молодого короля. 28 октября Ментейт напал на Кинросс, поднял короля с постели и отвез его в Стерлинг. Ему удалось также заполучить Большую Печать, которую он передал Вильяму Висхарту, архидиакону Гамелина.
Партия Комина снова оказалась в седле, и, чтобы недвусмысленно показать Генриху свои намерения, в марте Комины заключили союзный договор с Уэльсом, с которым английский король вел довольно безуспешную войну. Этот шаг оказал свое действие, Комины пригласили партию Дорварда на конференцию в Роксборо и прибыли туда с королем и войском, составленным из жителей Хайленда и Голуэя. Дорвард уговорил их перенести заседание в Форфар, но вместо того, чтобы отправиться на встречу, бежал в Англию.
Под влиянием Коминов (и, вероятно, в соответствии с собственными желаниями) Александр III, которому было уже почти 17 лет, начал вести переговоры с тестем все более жестоким тоном. Летом 1258 г. Генрих, который все время вмешивался в шотландские дела, выставляя в качестве причин свои высшие моральные побуждения и бескорыстную привязанность к зятю, попал в довольно неловкое положение, лишившее его права ссылаться на эти основания. Он получил от зятя письмо, в котором Александр указывал, что хотя прошло уже 6 лет со времени его свадьбы, он до сих пор не получил приданого своей жены. Генрих принес все возможные извинения: он болел, его Казначей умер, и он ничего не мог сделать до назначения нового Казначея, кротко прибавив «пожалуйста, не гневайтесь» (quod si placet,graviter non feratis). Очевидно, он решил, что с этих пор лучше всего будет поддерживать дружественные отношения с обеими шотландскими партиями, и отправил посольство во главе с Симоном де Монфором, который должен был выступить в роли посредника и примирить враждующие стороны. В сентябре Александр прибыл в Мелроз, где принял новое английское посольство во главе с ярлом Хертфордом, ярлом Альбемарлем (женатым на свояченице Балиола, Кристине Голуэйской) и Джоном Балиолом, который, естественно, был английским лордом в той же мере, что и шотландским. Король оставил свою армию в Джедборо и, подозревая, что англичане задумали похитить его (это было бы не последним подобным замыслом англичан), перенес встречу в этот город, так как присутствие в Джедвуде шотландских войск могло служить для переговоров хорошим аккомпанементом. Переговоры продолжались три недели. Этот эпизод ознаменовал подлинное начало царствования Александра III, отмеченное в высшей степени характерным образом. В ходе переговоров произошло примирение двух партий, и из представителей обеих был составлен новый Совет. В него вошли королева Мария и ее супруг, и по четыре человека от каждой из сторон: два ярла из рода Коминов с Маром и Гамелином, а от другой партии – Дорвард, Стюарт, Роберт де Мейнер и Гильберт де Хей. Юстициарием был назначен ярл Бухана. Вскоре после этого умер ярл Ментейт. Официальная версия его смерти гласила, что он упал с лошади, но ходили и слухи, будто он был отравлен своей женой, которая вышла замуж за неприметного английского рыцаря и лишилась своей доли наследства, которое перешло к мужу ее сестры, брату Стюарта. Тем не менее Ментейт сделал свое дело. Интриги Генриха потерпели полный провал, король почти достиг зрелого возраста и обещал стать достойным мужем и истинным государем; очень скоро он возьмет бразды правления в свои руки. И действительно, все 28 лет дальнейшего царствования Александра III в стране царили порядок и спокойствие. Дорвард прожил еще 20 лет, и в течение всего этого времени оставался верным слугой короля.
Александр III, известный под именем Александр Миролюбивый, вырос во многом очень похожим на своего отца. У него была благородная внешность, он обладал огромным обаянием в сочетании с не менее сильным характером. Даже враги любили его, как говорит Фордун; однако ему была присуща столь великая врожденная властность, что если бы он приказал какому-либо человеку повеситься, тот без раздумий выполнил бы это приказание. Его сила проистекала от ясности ума и самодисциплины: справедливо провозглашенный королем, по сей причине он правильно управлял собой и своими поданными. Завоеванная им любовь основывалась на народном доверии, а доверие – на его беспристрастной справедливости по отношению к высоким и низким. Король воздавал каждому свое. В Лонеркостской хроникеего обвиняют в слабости к женщинам; однако хронист того времени был чрезвычайно враждебно настроен по отношению к шотландскому королевскому дому, а ни в каких источниках мы не встречаем упоминаний о том, что у Александра III были внебрачные дети. Он никогда не имел случая проявить свои военные дарования благодаря своему дипломатическому таланту и умению управлять, а единственная серьезная военная кампания, которая велась в годы его правления, проходила без его непосредственного участия и не была отмечена крупными сражениями, но зато имела далеко идущие последствия, став последним этапом собирания шотландских земель.
Очевидно, Генрих III не отказался от своих надежд даже после дипломатического поражения, которое он потерпел в Джедборо. В 1259 г., получив известие о смерти Ментейта (которое, вероятно, вновь пробудило в английском короле давние мечты), он отправил к регентам посла с тайной миссией. Каково бы ни было поручение, данное послу, члены Совета пришли в негодование. Начались очень неясные переговоры, выдержанные в крайне прохладных тонах. Александр получил приглашение приехать в Англию для обсуждения каких-то туманных, но очень важных вопросов, и не поехал, вместо этого послав письмо, в котором в осторожных и расплывчатых выражениях предлагал удовлетворить просьбу Генриха на основании представленных гарантий (опять неопределенных). Письмо вез Алан Дорвард, но вместе с ним в состав посольства входили ярл Бухана и канцлер. Роберте полагает – и его предположение выглядит весьма убедительно, – что Генрих пытался заключить союз с Александром против своих же баронов, которые только что вынудили его подписать Оксфордские Статуты. Известно, что, когда в Англии в 1264 г. всерьез разразилась гражданская война, шотландский отряд сражался на стороне Генриха в битве при Льюисе, а Бонифаций VIII в 1300 г. сообщал, что Генрих просил у шотландцев помощи и выказал необычную для себя предупредительность, заявив, что воспримет помощь как любезность, а не как исполнение вассального долга.
Осенью 1260 г. Александр III и королева посетили Англию. Шотландский король пожелал навестить свой фьеф Хантингдон, заявить о своих правах на поместья, которыми его отец владел в Тайндейле, и вновь потребовать приданое жены, которое так и не было выплачено. Когда они уже пересекли границу, королева сообщила Александру, что ждет ребенка (она была очень привязана к своей семье и, желая, чтобы ребенок родился среди ее родных, до поры скрывала свое положение). Шотландцы встревожились, так как к тому моменту Александр и его спутники успели хорошо узнать Генриха, а ребенок сразу же занял бы положение законного наследника шотландской короны. Александр разрешил жене продолжить свой путь и провести зиму с матерью, но, прежде чем покинуть ее, он предусмотрительно заставил Генриха поклясться своей душой, что королева сможет беспрепятственно отправиться домой через сорок дней после родов и что в случае смерти ее супруга или ее самой ребенок будет передан названным поименно шотландским лордам «без промедления, помех или противоречий» (sine dilatione qualibet et difficultate, vel cujuscum-que contradictionis obstaculo).