Рис. 7. Позднеримская британская вырезанная из песчаника голова с открытым ртом, найденная в Южном Уэльсе, в Каэрвенте; вероятно, каменный оракул
«Господин, у нас есть обычай, – ответил ему Гвидион, – в первый вечер, когда нас принимают во дворце, поет старший из нас. Позволь, и я с радостью спою для тебя». Надо сказать, что Гвидион был самым искусным сказителем из всех, кто жил тогда на земле, а на сей раз он особенно постарался, да и сам Придери слушал его как зачарованный[8].
Потом превратились они в двух воинов и сражались друг с другом.
Потом превратились они в двух призраков и пугали друг друга.
Потом превратились они в два снежных облака и хотели засыпать снегом земли друг друга.
А потом из снега того закапали они дождем на землю и превратились в двух личинок. Весной поселился один из них в реке Круйнд в Куальнге, и корова Дайре, сына Фиахны, проглотила его случайно, когда пила воду. А другой поселился в реке Гарад в Коннахте, и корова Айлиля и Медб проглотила его случайно, когда пила воду. И когда настал срок, родилось у этих коров два теленка. И выросли из них быки: Финнбеннах, Белорогий с Равнины Ай, и Дуб, темно-бурый бык из Куальнге[9].
В предисловии к сборнику эссе Хорхе Луиса Борхеса 1957 года «Книга вымышленных существ» есть замечание, что чудовища всегда будут присутствовать в мифических историях, поскольку настоящие животные являются чрезвычайно важной частью человеческого опыта и потому что чудовищные существа являются комбинациями реального и воображаемого, ночных кошмаров и мечты. Античный кентавр, в котором смешаны формы человека и лошади, имеет кельтский аналог – валлийскую лошадь-женщину Рианнон. Критский Минотавр, отвратительная помесь быка и человека, возможно, имеет аналоги в ирландской мифологии – великих боевых быков Ульстера и Коннахта, обладающих человеческой речью и пониманием; в Уэльсе таков зачарованный вепрь Турх Труит. Борхес заходит так далеко, что утверждает: чудовища «необходимы» для человеческого общества. В наши дни, очарованные космосом и возможностью существования других миров, мы вызываем в воображении фантастические образы галактических монстров, которые нигде не представлены так ясно, как в саге «Звездные войны», где Люк Скайуокер и Хан Соло встречают целую череду странных и удивительных существ со всей Вселенной. Таковы наши современные мифические создания.
Рис. 8. Бронзовая фигурка лошади с человеческой головой, IV век до н. э., фляжка для вина из погребения в Ремхайме, Германия
На валлийском средневекового сказителя называли «киварвит» (cyfarwydd). Значение этого термина является ключом к пониманию роли и статуса такого человека в обществе, поскольку слово заключает в себе целый набор смыслов: проводник, знающий человек, эксперт, проницательный. Сказитель обладал могуществом, поскольку он (или она) был хранителем традиций, мудрости и информации, доставшейся от предков. Все это служило для объединения сообществ и для придания глубины и смысла окружавшему людей миру. Недостаточно было помнить и рассказывать хорошо сплетенные истории, необходимо было придать им завершенность и наполнить множеством смыслов.
На самом деле мало что известно о процессе рассказывания историй. Однако иногда нам по счастливой случайности удается взглянуть на жизнь сказителя. Упоминания об этом крайне редко встречаются в самих преданиях, но четвертая ветвь «Мабиноги» дает нам кое-какое представление о занятиях киварвита. Маг Гвидион появляется при дворе валлийского лорда Придери в Ритлан-Тейфи (Западный Уэльс) и предлагает свои услуги в качестве киварвита. Он проводит вечер, развлекая знать, и признаётся лучшим из всех известных сказителей. Его чествуют все придворные и в первую очередь сам Придери.
Средневековое валлийское повествование было сродни поэзии, и часто поэт и киварвит были одним и тем же лицом. Конечно, современная аудитория может получить доступ к преданиям только через тексты, зафиксированные на письме, но, несмотря на это, они начинались как устные рассказы, и в них иногда можно обнаружить различные следы такого бытования. Каждый эпизод короток и самодостаточен, как будто создан для того, чтобы помочь слушателям (и самим сказителям) запомнить его. Слова и фразы часто повторяются, что тоже служит напоминанием-подсказкой. Третий прием имеет аналогичную цель: это «ономастический тег», своего рода «узелок на память» в виде объяснения личных и географических названий. Часто используется число, обычно «три», которое служит как магическим знаком, так и способом построения повествования, облегчающим запоминание.