Глава 13. Воскресение?
Согласно всем четырём Евангелиям и ряду других древнейших свидетельств, история Иисуса не заканчивается его смертью: он умер, но Бог воскресил его «на третий день».
Вправе ли мы вообще исследовать вопрос о достоверности этих евангельских рассказов? Не правомернее ли считать, что всё, что было после распятия, — это уже история христианства, история церкви, но не история самого Иисуса? С одной стороны, секулярные (и некоторые либеральные христианские) авторы считают, что, поскольку «чудес не бывает», сама постановка вопроса о возможном воскресении представляет собой неслыханную и неоправданную уступку исторической науки религиозным догмам. С другой стороны, даже многие более традиционные христианские авторы (и часть историков) полагают, что разговор о воскресении возможен, но лишь в плоскости теологии: историю же он никак не захватывает.
На наш взгляд, это неверно. Вопрос о том, оправдал ли Бог Иисуса после его смерти, и если да, то как, относится действительно не к сфере истории, а к сфере теологии. Однако «рассматривать вопрос об историчности воскресения Иисуса необходимо, потому что раннехристианские свидетельства объявляют его событием во времени и пространстве» (Г. Людеман). Иными словами, к сфере компетенции историка относятся как минимум следующие вопросы: что произошло с телом Иисуса? Была ли его гробница найдена пустой, и если да, то почему? Какие исторические события породили христианскую веру в воскресение Иисуса? С предельной осторожностью мы попытаемся рассмотреть эти вопросы в данной главе. При этом мы не будем спешить ни с отрицанием физического воскресения, ни с гипотезой о чуде.
1. Свидетельство апостола Павла
Самые ранние из известных нам христианских текстов — это письма апостола Павла. Они содержат древнейшие упоминания о воскресении Иисуса. Довольно кратко об этом говорится уже в самом древнем из сохранившихся Павловых писем (ок. 50 н. э.): «Мы верим, что Иисус умер и воскрес» (1 Фес 4:14). Подробностей, однако, апостол не сообщает, поэтому использовать данное свидетельство как точку исторической опоры мы не можем.
Огромную значимость, однако, имеет отрывок из 1-го письма Павла к коринфской христианской общине (ок. 53/54 н. э.), о котором мы уже кратко упоминали в конце предыдущей главы. Павел столкнулся с той проблемой, что некоторые христиане не верят в будущее воскресение (1 Кор 15:12): то есть саму концепцию воскресения-то они разделяют, но понимают воскресение в «духовном» смысле — как образное обозначение более полноценной и «духовной» жизни в настоящем. Не исключено, что и воскресение Иисуса они стали понимать иносказательно (1 Кор 15:17). Павел считал такую веру искажением подлинного христианского учения и затратил немало места на опровержение. В своём опровержении он попытался показать, что концепция апокалиптического воскресения является изначальным учением церкви и неразрывно связана с воскресением самого Иисуса.
Напоминаю вам, братья, благую весть, которую я возвещал вам, которую вы и приняли, в которой и утвердились, которой и спасаетесь, если преподанное удерживаете так, как я благовествовал вам, если только не тщетно уверовали.
Ибо я первоначально преподал вам то, что и сам принял: что Мессия умер за грехи наши по Писанию; и что он был погребён, и что был воскрешён в третий день по Писанию; и что явился Кифе, потом Двенадцати; потом явился более нежели пятистам братьев в одно время, из которых большая часть доныне в живых, а некоторые и почили; потом явился Иакову, также всем апостолам. А после всех явился и мне как некоему извергу...
В ст. 3–4 Павел цитирует предание, которое получил сам при своём обращении в христианство. Когда это было? Есть всего два основных варианта. Либо ему передали это предание христиане Дамаска, как только он уверовал (Деян 9:17–18; ок. 33 н. э.). Либо Павел имеет в виду сведения, полученные от Петра и Иакова несколькими годами позже в Иерусалиме (Гал 1:18). Первый вариант более вероятен, но заметим: общение Павла с Петром и Иаковом, скорее всего, подтверждает надёжность традиции, полученной от дамасских катехизаторов. Иными словами, судя по Павлу, в начале 30-х годов Пётр и Иаков верили, что Иисус не только умер, но и был воскрешён Богом «в третий день». Когда же могло возникнуть такое представление? На наш взгляд, лишь в самые первые месяцы после распятия, ибо сложно поверить, чтобы, к примеру, лишь через несколько лет Пётр пришёл к мысли, что Иисус уже давным-давно воскрешён. Значит, ст. 3–4 свидетельствуют о перемене, происшедшей с учениками вскоре после казни: что-то убедило их, что распятый учитель оправдан и воскрешён Богом. Под воскресением, конечно, имеется в виду воскресение физическое: едва ли в противном случае имело смысл упоминать о погребении! «Погребён» (людьми) и «воскрешён» (Богом) — это явно антитеза. Иными словами, хотя о пустой могиле напрямую не сказано, имплицитно она предполагается.
К этому преданию Павел добавил следующие, как он считал, факты: Иисус явился Петру и Двенадцати; потом явился одновременно 500 своим ученикам; потом — своему брату Иакову и ещё другим ученикам; потом — самому Павлу. Мы не можем, конечно, сейчас проверить достоверность этих сведений, но, поскольку Павел был лично знаком с Петром и другими апостолами, можно сделать вывод: они верили, что видели воскресшего Иисуса. Более того, Иисуса видели не только они: как минимум 500 «братьев» уверяли, что им явился Иисус. По словам Павла, хотя некоторые из этих христиан умерли, большинство живы и их можно расспросить.
2. Свидетельства евангелистов: проблемы и предание
Древнейший евангельский текст, говорящий о воскресении, содержится в Евангелии от Марка (ок. 70 н. э.).
По прошествии субботы Мария Магдалина, Мария мать Иакова и Саломия купили ароматы, чтобы идти помазать его (Иисуса). И весьма рано, в первый день недели, приходят к гробнице, при восходе солнца, и говорят между собой: «Кто отвалит нам камень от двери гробницы?» И, взглянув, видят, что камень отвален, а он был весьма велик. И, войдя в гробницу, увидели юношу, сидящего на правой стороне, облечённого в белую одежду; и ужаснулись. Он же говорит им: «Не ужасайтесь! Иисуса ищете Назарянина распятого? Он воскрес, его нет здесь! Вот место, где он был положен. Но идите, скажите ученикам его и Петру, что он будет ждать вас в Галилее. Там его увидите, как он сказал вам». И выйдя, побежали от гробницы. Их объял трепет и ужас. И никому ничего не сказали, потому что боялись.
На этом Евангелие от Марка заканчивается. Повествование, которое читатель Синодального перевода находит в Мк 16:9–20, есть не что иное, как поздняя вставка, представляющая собой компиляцию из концовок других Евангелий. Такой финал представляет собой определённую загадку. Безусловно, евангелист Марк верил в телесное воскресение: это подтверждают слова «юноши» (ангела) в Мк 16:6; более того, знает он предание и о явлениях Воскресшего ученикам. Но почему он ничего этого не излагает? И как вообще, по его мнению, христиане узнали о явлениях Воскресшего женщинам, если те никому ничего не сказали («потому что боялись»)? Пётр и другие ученики так и не услышали вести о воскресении?
Как мы уже сказали, Марк пишет «Евангелие» (т. е. «благовестие»), а потому в его замыслы не входит ставить читателей в тупик и задавать им неразрешимые загадки на самом интересном месте. Скорее всего, фразу «никому ничего не сказали» надо понимать в плане относительном: никому, кроме учеников (евангелист не мог не отдавать себе отчёта в том, что если они и впрямь ничего не сказали, никто бы о данном происшествии и не узнал). Согласно правдоподобной гипотезе Р. Бокэма, перед нами классический марковский мотив «мессианской тайны» (т. е. скрывания от внешних того, кто есть Иисус): «Женщины поняли слова юноши как апокалиптическую тайну, которую необходимо рассказать ученикам Иисуса, но не сообщать больше никому... евангелист описывает послушание женщин: они не выдали тайну миру».