В своих мемуарах Эндрю Райан, помощник политического советника английского военного коменданта, находящийся на этом посту с 1899 года, признался: «Имя Мустафы Кемаля было мне неизвестно, когда дамат Ферит сообщил мне о проекте инспекции в Анатолии в апреле 1919 года». Британский дипломат добавил: «Инстинктивно я стал сомневаться в проекте, изложенном Феритом. Но он обнадежил меня, сообщив, что обедал с Мустафой Кемалем и получил все необходимые заверения в его лояльности, заверения офицера и джентльмена. Я думаю, что Ферит был совершенно искренен».
После обеда 14 мая Ферит внезапно спросил Кемаля в упор: «Например, что вы будете делать в регионе Самсуна?» «Для меня было очень сложно, — позже признался Кемаль, — ответить на этот вопрос». И беседа продолжалась.
Кемаль: «Я считаю, что серьезность ситуации (поведение греков в Самсуне) была несколько преувеличена в донесениях англичан. Но, как бы там ни было, можно выбрать оптимальные меры, только изучив ситуацию на месте. Вы можете оставаться спокойным».
Ферит: «Каковы территориальные границы вашей инспекции?»
Кемаль: «Я точно сам не знаю». И генерал положил руку на карту, прежде чем дать уклончивый ответ. Джевад-паша, начальник Генерального штаба, присоединившийся к собеседникам, поспешил на помощь Кемалю: «Регион не так важен. Генерал будет, естественно, командовать армией, находящейся там. Впрочем, что касается армии, то от нее мало что осталось…»
Согласно декрету о назначении в распоряжение Кемаля переходят два армейских корпуса: 3-й, состоящий из двух дивизий, и 9-й — из четырех дивизий под командованием Карабекира; под его ответственность подпадают гражданская и военная власти вилайетов Самсуна, Трабзона, Эрзурума, Сиваса и Вана; наконец, военные власти вилайетов Диярбакыра, Битлиса, Хлата, Анкары и Кастамону тоже оказываются в его подчинении. Кемаль становится главной властью на трети территории Анатолии.
Кемаль и Джеват вместе покидают великого визиря. Начальник Генерального штаба по пути спрашивает друга:
— Сделаешь ли ты что-нибудь, Кемаль?
— Да, мой генерал, я сделаю что-нибудь…
Сделать что-нибудь? Если верить Юнусу Нади, сидевшему в тюрьме в одной камере с Фетхи, Кемаль якобы был более конкретен и откровенен со старым другом: «Я отправляюсь в Анатолию, получив должность военного инспектора, наделенного широкими полномочиями. Я думаю, что нашел наиболее подходящий повод, чтобы поехать в Анатолию. Правительство и дворец совершенно пренебрегают мною, и англичане еще не проинформированы…» И Фетхи признается Нади: «Паша отправляется в Самсун; ему понадобится три дня на дорогу. Пройдут эти три дня, а остальное будет зависеть от воли Аллаха!» Во время другой откровенной беседы Фетхи уточнил, что значит «остальное»: «Он принял решение; он говорит, что не вернется сюда, пока не урегулирует проблемы, и он абсолютно уверен, что сможет их урегулировать. Он тщательно проанализировал все возможности и нашел пути решения всех проблем… Он уже решил, что откажется от всех своих званий и должностей, чтобы встать во главе национального революционного движения, которое он создаст… Он хочет подчинить своему влиянию государства Антанты, Блистательную Порту, дворец и Стамбул… Он будет использовать всё возможное, чтобы избежать расчленения страны».
Таким образом, в воспоминаниях Нади «что-нибудь» в разговоре Кемаля с Джеватом превращается в настоящий план. Мемуары Нади были опубликованы в 1955 году — не изменила ли ему память? Али Фетхи в своих «Мемуарах», опубликованных только в 1980 году, после его смерти, не говорит ни слова о каком-либо плане, разработанном Кемалем перед отъездом в Анатолию. Как вспоминает Фетхи, 14 мая Кемаль посетил его в тюрьме и заявил: «У меня будет возможность вступить в контакт с гражданскими властями и отдавать им распоряжения, какие считаю необходимыми… Не грусти! Мы не собираемся оставаться в подобной ситуации и бросать родину в таком положении. Много раз в своей истории наша нация с успехом преодолевала подобные кризисы». Это далеко от легенды, рассказанной Нади.
Перед отъездом из Стамбула Кемаль был принят султаном.
Четырнадцать лет спустя президент Турецкой Республики с карандашом в руке графически изобразит знаменательную встречу. Он начертил прямоугольник, изображающий салон, где проходила встреча, вверху нарисовал красный круг — это место, где сидел Вахидеддин; из окна султану открывался вид на гавань, где стоял флот союзников, угрожая его дворцу. Перед красным кругом Кемаль поставит красную точку, а рядом с ней напишет «moi» («я» — фр.).