Но большинство дипломатов, собравшихся в Лондоне в середине февраля 1920 года, и не подумали об этом: договор будет «жестким», а чтобы «отомстить» за события в Мараше, было предложено оккупировать Стамбул.
ОккупацияКогда эти предложения по проекту договора поступили в Стамбул, все военные коменданты единодушны в своем мнении: такой проект — безумство, турки резко отреагируют на него; всё возможно: отречение султана, переезд парламента в Анатолию, новые жестокие расправы с христианами, согласованные действия националистов, большевиков и арабов.
Только военная оккупация Стамбула оправданна, по их мнению: если союзники выбирают жесткие условия договора, то лучше подготовиться к реакции турок, а именно — контролировать войсками Стамбул. Собравшиеся в Лондоне в конце концов принимают промежуточное решение: войска союзников ограничатся захватом военного министерства и префектуры полиции и не станут контролировать гражданскую администрацию и распускать парламент.
Было принято решение арестовать лидеров националистов, находящихся в Стамбуле. Английские спецслужбы составили список из двадцати трех депутатов, «причастных к уничтожению христиан», и рекомендовали арестовать семь из них. Кемаль не фигурировал во втором списке, но занимал шестнадцатую позицию в первом. Англичане обвиняют «депутатов из Эрзурума» в «заговоре», в убийстве доктора Сиска в Згале, в участии в «антихристианской пропаганде в Йозгате». Никакой информацией, подтверждающей эти обвинения, автор не располагает. Згала существует (это небольшая деревня между Токатом и Амасьей); Кемаль, возможно, проезжал через эту деревню, но никаких следов доктора Сиска найти не удалось. Следует ли заключить, что, обвиняя Кемаля и включая его в список, где фигурируют признанные активисты, в основном юнионисты, спецслужбы рассчитывали убедить Лондон и союзников в том, что Кемаль — всего лишь главарь банды?
Интервенция союзников, запланированная на 13 марта, была перенесена на 16 марта по просьбе французов и итальянцев. Из вежливости Лондон соглашается на отсрочку, но его приказы однозначны: действуйте по собственному усмотрению, даже если «ваши коллеги не в состоянии действовать вместе с вами». Никаких сомнений: операция прежде всего английская. 16 марта в 10 утра три тысячи британских солдат занимают префектуру полиции, главный почтамт и военное министерство. За двадцать минут до этого М. Райан официально предупредил великого визиря, а его французский коллега — султана. Население Стамбула быстро поняло, что произошло, даже до появления афиш с заявлением англичан о том, что Стамбул остается турецким, но без беспорядков и кровавых расправ, причем каждому турку, пойманному с оружием в руках, грозит смерть. Операция проходила быстро, англичане не встретили серьезного сопротивления; в ходе операции были убиты пять турецких военных и один англичанин.
Главной жертвой оказался Рауф. Он, герой Балканских войн, отказался бежать в Анатолию, что ему неоднократно предлагал Кемаль. «У меня моральный долг», — отвечал он. Он выступил в парламенте, заявив: «Я не хочу, чтобы парламент самораспустился; пусть его распустят!» В сопровождении нескольких депутатов он отправился к султану; это был диалог глухих. Хотя Рауф потрясал Национальным пактом, а один из депутатов утверждал, что враги не пойдут дальше, что Анатолия тверда как сталь, Вахидеддин оставался невозмутим: «Они готовы на всё. Будьте внимательны к тому, что вы говорите в парламенте <…>. Завтра, если они захотят, они будут в Анкаре». Обращаясь к Рауфу, он заявил: «Рауф-бей, нация — это как стадо… А стадо нуждается в пастухе… Я — пастух». Рауф вернулся в парламент за несколько минут до прибытия туда англичан. Он требует вмешательства парламентской охраны, но она бездействует. «Чтобы избежать кровопролития», Хусейн Рауф и Кара Васыф сдаются англичанам. Депортированный на Мальту, Рауф вернется в Турцию только в конце 1921 года. В своих «Воспоминаниях» Кемаль критически отнесся к поведению Рауфа в эти мартовские дни 1920 года, посчитав, что Хусейн Рауф и Кара Васыф проявили недопустимую мягкотелость, позволив депортировать себя на Мальту.
А для Кемаля это непредвиденная удача. Кемаль реагировал даже прежде, чем было прервано телеграфное сообщение со Стамбулом и завершилась военная операция. Он обращается с гневным протестом к военным комендантам и к зарубежным парламентам. Он требует от националистов уважать христиан, но приказывает арестовать двадцать французских и английских военных, оставшихся в Анатолии. Обращаясь ко всем, он объявляет о начале войны за освобождение столицы халифата и за национальную независимость: «Аллах на нашей стороне в этой священной войне за независимость страны».