С лета 1942 года поток передаваемой в Москву оперативной разведывательной информации, получаемый в результате вскрытия «Энигмы», значительно сократился.
Исключение составляли лишь сообщения особой важности. В этой связи работа Джона Кернкросса на советскую разведку в интересах общей победы получила особенно важное значение, о чем мы расскажем ниже.
12 января 1978 года министр иностранных дел Англии сделал заявление, касавшееся плана «Ультра». Отныне люди, трудившиеся над вскрытием немецкого шифратора «Энигма», могли открыто говорить, что во время войны они участвовали в этой операции. После войны найденные шифровальные машины «Энигма» англичане сбывали другим странам. В результате даже в конце 70-х годов прошлого столетия сотни этих шифраторов все еще использовались по всему миру. Заявление МИДа Англии о том, что Лондон читал шифрованную переписку «Энигмы», не могли вызвать энтузиазма у тех стран, которые приобрели эти машины у Англии, причем за весьма высокую цену. Получалось, что после войны англичане читали и их совершенно секретную переписку.
Но вернемся к Киму Филби, который в годы войны работал в британской разведке СИС на пиренейском направлении. Именно тогда ему удалось добыть первую информацию об установлении контактов между английской разведкой и руководителем абвера адмиралом Канарисом и привлечь к этому внимание Центра. Кстати, после «заговора генералов» против Гитлера в июле 1944 года адмирал был по его приказу повешен как английский шпион.
Как уже отмечалось, после перехода Филби в центральный аппарат СИС информационная отдача от него резко увеличилась. Советская разведка стала регулярно получать сведения о деятельности СИС, ее структуре, личном составе, включая резидентуры МИ-6 за рубежом. С 1942 года работу с агентом продолжал заместитель резидента Борис Крешин, который в 1943 году стал резидентом советской разведки в Англии. Для получения интересовавших Лубянку сведений Филби использовал не только свое служебное положение, но и личные контакты с сотрудниками МИ-5, британского Форин Оффис, представителями американской разведки УСС (Управление стратегических служб). Так, в конце ноября 1941 года ему удалось ознакомиться с содержанием дешифрованной телеграммы германского посла в Токио, согласно которой Япония воздержится от нападения на СССР и атакует Сингапур. В 1944 году от Филби поступила информация о сепаратных переговорах американцев и англичан с немцами. В том же году он сообщил, что, по словам одного из старших офицеров американской разведки, США совместно с Англией работают над созданием урановой бомбы.
31 августа 1943 года Ким Филби был назначен членом секретариата при начальнике контрразведывательного отдела СИС. В его обязанности входило курирование отделений, руководящих работой британской разведки на Пиренеях, в испанских колониях, Германии, Польше и Чехословакии. Одновременно он поддерживал связь с польской контрразведкой в Лондоне, а также с контрразведывательным отделом СИС в британском МИДе и обеспечивал в контрразведывательном плане все военные операции союзников, проводимые генералом Эйзенхауэром.
А теперь коснемся некоторых бытовых моментов жизни и деятельности Филби в этот период.
Как мы уже знаем, с сентября 1940 года он состоял в гражданском браке с Айлин Фере. Первое время Ким и Айлин жили у матери Кима Доры. Но с появлением первых детей (в 1941 году родилась дочь Джозефина, в 1943-м — сын Джон) семья сняла часть дома в окрестностях Сент-Олбанса. Однако после рождения в 1944 году третьего ребенка, сына Тома, помещение вновь стало слишком тесным. Ким и Айлин купили небольшой домик на Карлайл-сквер, наняли привратника и открыли у себя дома частные ясли. За детьми присматривала сама Айлин, а также одна из ее близких подруг — профессиональный педагог.
«Айлин, — отмечал позже Филлип Найтли, — на удивление спокойно и без подозрений воспринимала долгие отлучки Кима из дома, которые он обычно объяснял занятостью по работе. Она не знала даже, чем занимается ее муж. Ей было известно, что Филби имеет какое-то отношение к иностранным и военным делам. Своим долгом замужней женщины она считала обеспечение спокойной домашней атмосферы и воспитание детей. Правда, ей пришлось согласиться с требованием мужа освободить детей от какого-либо религиозного воспитания».