— Ну и чего тебе надо, Дэффид? — спросил король, ковыряя оглохшие уши, — Я уважаю тебя и твой клан, при отце вы славно повоевали… Ты знаешь, что я тебя всегда выслушаю. И зачем вот так, среди ночи? Что за дело не терпит до утра?
Вокруг понемногу собиралась толпа. Волынка означала вызов. А то и мятеж. После боя с норманнами городу было не до праздного любопытства, зато ополчение поднялось на ноги почти всё. Люди становились поодаль — за Дэффидом и его отрядом. И получались как бы против короля.
— Дело о похищении свободной женщины клана Вилис-Кэдманов! — толпа зашумела. Общество, которое недавно переросло ритуальное похищение невест, подобных преступлений не прощало.
— Кем? — король устало потер лоб. Мало того, что полдня скакал, едва не застал пожарище вместо столицы, потом — сражался, и вот — пожалуйста! Заботы, как селедка, косяками.
— Тобой, Гулидиен ап Ноуи МакДэсси! В тебе, верно, взыграла кровь ирландцев-предков? Пусть! Но похищение девы, иначе, чем для женитьбы — оскорбление клану!
— Да что за глупости! Никого я не похищал!
— Не отпирайся. Весь город видел, как ты велел схватить Немайн верх Ллуд Шайло-О'Кэдман. И как твоя стража принесла её в этот дом!
— Уфф, — выдохнул Гулидиен и присел на крыльцо, — вижу, разговор будет долгим.
— Ты ошибаешься, король. Короткой будет наша беседа! Вилис-Кэдманы — вольные люди, и ничто не способно поднять на бунт вольного человека вернее, чем бесчестье женщины его клана!
— Мой король, — сказал один из рыцарей, масляные блики факелов плясали на его лице, — я не разглядел родовых цветов на деве, которую отнес в узилище. Видимо, плед почернел от крови врагов и посерел от пыли битвы. Я Вилис-Кэдман, и если б я смог различить узор, я не стал бы выполнять приказ. Но я хочу знать: эта леди, она состоит в клане только в силу законов гостеприимства?
— Нет, — сообщил Дэффид, — в силу пролитой крови и приёмного родства, согласно её и моей воле. Которую она высказала вчера при дюжине свидетелей, а я, сучий прах, высказываю прямо сейчас! Мужа у неё, по её словам, нет.
— Но тогда она не верх Ллуд, а верх Дэффид, — рыцарь почесал подбородок, — и не О'Кэдман, а Вилис-Кэдман. Король наш, конечно, ирландец — но это не повод менять фамилии и обычаи. У нас в клан принимают только через усыновление, а родных и приёмных детей не различают.
— Выходит так, — согласился возмутитель спокойствия, — только ставить свое имя поперед великого сидха… — задумался, подыскивая слово, — Неуютно, вот. Даже мне.
Рыцарь пожал плечами. Взялся — дюж. Учить сидху жизни среди людей, обычаям клана, следить за её поведением теперь забота Дэффида.
— Тогда, мой король, я вынужден встать рядом с братьями, во имя чести моей сестры Немайн верх Дэффид, — заявил он и перешел к компании Вилис-Кэдманов. Король запоздало кивнул ему в спину, громко прокашлялся.
— Женщина холмов, именовавшая себя Немайн верх Ллуд, — провозгласил Гулидиен, когда внимание обратилось на него, — взята под стражу со всем возможным почётом. Она одолела врагов королевства, но — нечеловеческим образом. Выжившие разбойники уверяют, что она — оборотень. Брат Марк уверяет, что она ведьма. Он доказывает это событием, которое видела половина городского ополчения — а именно, уходом варваров после проигранного Немайн поединка. Брат Марк подозревает, что женщина холмов что-то сделала с их разумом, лишив варваров данной Господом свободной воли, и настаивает на церковном наказании. Что я должен был делать?
— А что ты намерен делать сейчас?
— Хотел бы я сказать, что собираюсь спать, — зевнул король, — так ведь не дадите. И думать что-то не получается, после волынки этой. Так что говорите сами, чего хотите.
— Нашу дочь и сестру назад!
— Кто из старейшин клана поручится за явку Немайн верх… Дэффид на церковный суд?
— Сначала заведи церковь, МакДэсси, — хмыкнул Дэффид, — один монах это не церковь. И не судья.
— К ярмарке прибудет епископ из Рима, — сообщил король, — а если нет, так преосвященный Теодор заявится. Согласно обычаю, он представляет церковь на ярмарочном суде.
— Я и поручусь, как хозяин заезжего дома и отец, — вздохнул Дэффид, — а теперь, король, верни Вилис-Кэдманам дочь и сестру.
— Ну, с таким поручителем куда я денусь… Велю вернуть, — заключил король, — Стоило меня будить… Утром бы разобрались. Все равно ваша сидха спит.
— Спит? После моей волынки?
— Да, наверное, вы и мёртвого разбудите. Сэр Кэррадок, ты её сюда принёс, ты и выведешь, — король встал, принял горделивую позу перед официальным заявлением, и заговорил нараспев, полууставом, — Я возвращаю леди Немайн верх Дэффид Вилис-Кэдман её клану. Клан Вилис-Кэдманов обязуется представить свою дочь и сестру на церковный суд, который состоится на второй неделе ярмарки, в последний день июля. Клан не будет преследовать брата Марка, поскольку он обвинил леди Немайн из побуждений защиты паствы от ведовства, и не нанёс оскорбления.
— Насчет побуждений мы еще посмотрим, — буркнул Дэффид, — Все равно монах — не священник, толку от него чуть. А мирянам свойственно грешить.
Немайн висела на руках Кэррадока Вилис-Кэдмана. Нечеловечески острое, бледное до синюшности лицо, умиротворенное, беззащитное и немножко детское. И без того недлинные волосы спутанной массой свисали вниз, открывая стоячие треугольные, подвижные уши хищного зверя.
— Она что, и правда оборотень? — король растерялся. Сидху-то до сих пор вблизи не видел. Благодушие его сразу куда-то исчезло. Гулидиен насупился.
— Я, кажется, ясно назвал имя: "Немайн верх Ллуд". Оборотень-ворон, если не врут.
— Мало ли кто мог назваться именем древних королей…
Бриана поняла, что мужчины собираются всласть побеседовать. Пришлось вмешаться.
— Вы что, так и будете её здесь держать? Несите к отцу, быстрее!