— Да, Кейра, безусловно, опоили, — громко и четко, чтобы мэтр Амвросий посреди гвалта разобрал, вынесла вердикт Немайн, — так что совсем не надо его убивать.
— Опоили. Совершенно неоспоримо, — врач ложь во спасение поддержал.
— А что с ними будет теперь? С Кейром и с Туллой? А то мама плачет, а папа молчит…
— А ничего, — вдохновенно вещала Немайн, — страшного. Жить будут. Колдовство теперь неопасно, зря я половину ночи не спала? Кушать будут, что мэтр прикажет. Увы, отвар любовного напитка успел всосаться в стенки желудков, и лечение может не помочь. Тогда придется бедняжек поженить. А папа молчит, говорите?
— Да, смотрит в окно и молчит, а с Туллой сидит Эйлет…
— Мама и Гвен пытаются папу разговорить, но он молчит, как камень…
Это поведение Клирик знал. Потому испытал острый приступ сочувствия. Сам он предпочитал переваривать неприятности в одиночестве — а лучше с другом. Но Дэффиду от семьи бежать некуда. Одно заведение в городе, и то его собственное. Как же спасти мужика?
— Вашему отцу сейчас нужна другая забота, — Немайн наклонила голову к девочкам, и ее голос вдруг стал ниже и солиднее, — совсем другая… Отзовите маму и сестру, я сейчас выйду в зал, и мы все подробно обсудим. Вы ведь хотите помочь отцу?
Для Дэффида Вилис-Кэдмана ночной кошмар все еще продолжался. Не выспавшийся, красноглазый, он стоял у окна и бессмысленно рассматривал пузырьки в мутном стекле. Сквозь окно пробивались последние знаки нового дня, утро уходило. Впереди маячили семейные разговоры. Опять разгонять птичий базар, стучать кулаком по столу, Глэдис снова начнет реветь в три ручья, дочки хором запоют, что он их совсем не понимает и не любит… Ну за что Бог не дал ему ни одного сына! Уж тот бы понял отца. Или нет?
Хорошо, Глэдис и Гвен хоть ненадолго оставили его в покое. Но ведь вернутся. Снова восходящий к истерике тон, снова будут ходить вокруг да около, и пытаться разрушить решение, которого еще и в помине нет! Шаги за дверью. Может, сразу наорать? Обидятся, конечно, но зато — тишина. Благословенная тишина.
Дверь тихо — и к кому она подкрадывается, к старому солдату — отворилась. Глэдис — эта плавная походка всегда сводила Дэффида с ума, даже теперь — лебедушкой подплыла к нему. Молча взяла за руку. И не стала ничего говорить! Молчащую жену оказалось терпеть рядом совсем нетрудно. Даже приятно. И решение всех проблем пришло само собой. В конце концов, на сторону можно выдать и младших. А ему, за отсутствием сына, очень пригодится зять. Кейр смышлен, и из него вполне может выйти смена — что за стойкой, что на пивоварне. А главное — второй мужчина в семье появится уже сейчас. А не тогда, когда он распихает длинноволосую и длинноязыкую девичью команду по хуторам. И станет не соперником, а товарищем по несчастью.
— Глэдис, — сказал он жене, — а может, ну его, сидово лечение? Кейр не самый плохой выбор. Из молодежи так и вообще… И уж этот от свадьбы не отвертится, и любить нашу Туллу точно будет.
Парень, и правда, откручиваться не стал, он впал в самый щенячий восторг, и только отсутствие в городе священника помешало тут же приняться за свадебный пир. Кейр же — верхом, бросив фургон в городе, рванул в холмы, чтобы спуститься в город неделю спустя с благословениями отца и клановых старейшин, в которых никто и не сомневался. Еще бы! Породниться с хозяином заезжего дома в Камбрии было немногим менее почетно, чем с королём. Труд, дающий другим кров и пищу, считался достойным и крайне аристократическим. Ко всему хозяин заезжего дома был попросту богат: молочное стадо из полутора сотен коров, мясное — не меньше, сотни овец и свиней Дэффида ап Ллиувеллина Вилис-Кэдмана покрывали собой холмы вокруг столицы. А вблизи трактира пыхтел небольшой пивоваренный заводик.
Кейр лучился от счастья, но все же перехватил Немайн у дверей кузницы Лорна ап Данхэма, где та заказывала кирку-молоток для геологических изысканий, и попытался выяснить, к чему была вся ночная история? Если он с самого начала был не против женитьбы? А свадьбы с Туллой просто жаждал, равно мешая плотские стремления, меркантильные интересы, и симпатию к той, с которой надеялся счастливо провести большую часть жизни. Так что позор Тулле не грозил, да и Кейра будущий тесть никак не убил бы до смерти — чтобы было за кого выдать дочку, сняв с клана позорное пятно и не развязав кровную вражду.
— Ну, — объяснил Клирик, — я-то с Туллой случайно столкнулась. А вот все остальное послужило только к вашей с ней пользе. Теперь Тулле дорога только за тебя или в омут. Монастыря-то в Диведе сейчас нет. В конце концов, за непорочностью невесты не все гонятся, мог папаша и другого жениха найти. Гарантированные же рога — дело иное. Да и греха на вас нет. Этого тебе мало?
Похоже, именно несовершение греха и удручало Кейра. Немножечко. Его же невесту — весьма и весьма. В сторону Немайн Тулла косилась, бычилась, кривилась, хмурилась, насупливалась.
Потянулись спокойные дни. Клирик устроил себе нечто вроде отпуска — тем более, что в двадцать первом веке толком не отдыхал уже три года. Да и дела — спокойные, домашние, бытовые дела — никак не позволяли совсем уж заскучать.
Первым стал, конечно, мешок. Что там должно было находиться по игре, Клирик знал. А вот о реальном содержимом только догадывался.
На свитках "божественных заклинаний" обнаружились соответствующие молитвы — большинство о здравии. Вместо "вызова небесного медведя" был записан известный в Интернете "Evil overlord" s list", список рекомендаций Темному Властелину, созданный на основе печального опыта многих литературных и кинематографических злодеев. Скляночки с зельями стали чернильницей и тушечницей, солонкой, и набором перечниц с красным и черным перцем, корицей. Нашелся и пучок гусиных перьев. Клирик хмыкнул. Перышком еще придется овладеть. Вместо открывающей замки волшебной штуковины — Вор был больше специалистом по ловушкам — тяжеленный набор чего-то, даже отдаленно не напоминающего отмычки. Видеть запоры седьмого века Клирику пока не доводилось, но сразу стало понятно, что привычные они напоминают не слишком.
Особенно интересно было, во что превратились аптечки. И чем отличаются в зависимости от силы. Упаковки выглядели — почти как в игре. А вот что внутри…