— Ол райт!.. Инкогнито! — воскликнул обладатель сокровищ Монтесумы, перешагнув порог дома. Гром и молния среди ясного неба не повергли бы нас в большее изумление, чем его приезд. Мы просто окаменели. А потом все от мала и до велика, — тетя Амалия, родные, соседи смеялись, плакали, обнимались, словно дорогой покойник на глазах у всех воскрес из мертвых. Кругом шумели, разговаривали, суетились, а я никак не мог прийти в себя.
Где тот мальчик, которого я так хорошо помнил по фотографии? Передо мной стоял мужчина лет тридцати пяти со слегка обрюзгшим лицом и черными усталыми глазами; в их жестоком, растерянном взгляде я с испугом угадал душу неудачника, который умел только ненавидеть. И все-таки это был Шувей. Соседи растрезвонили новость по всему кварталу; из уст в уста передавалось:
— Приехал Шувей из Америки!
— Кто? Кто? Какой такой Шувей?
— Какой-какой! Ты что, не знаешь домишко у бензоколонки!
— Сын железнодорожника?
— Ну да!
И в самом деле это был Шувей. Я понял, что это он, когда, присев передо мной на корточки, наш гость серьезно спросил:
— Так это ты?
— Угу!
— А ведь когда я уезжал, ты был вот такусенький, — и он развел руки так, словно тетушка Амалия собиралась надеть на них пасму шерсти. — А теперь уж большой парень. — Он погладил меня по щеке, и я почувствовал, какая мозолистая у него рука. Видно, дяде Шувею много пришлось потрудиться, прежде чем он отыскал сокровища Монтесумы.
Но где же сокровища? Шувей вернулся с одним только желтым чемоданом, который был уже наполовину пуст после раздачи подарков: подвязок, подтяжек, рубашек, отреза на платье тете Амалии, печенья и монпансье.
— Ол райт! Основное имущество в пути… Скоро прибудет!
Несколько дней в доме тети Амалии царило изобилие. Отовсюду посыпались письма, я даже не подозревал, что у нас столько родственников; в доме постоянно толпились соседи и знакомые; кто у нас только не перебывал: товарищи Шувея по школе, приятели по армии, теперь мелкие торговцы и скромные служащие, они вдруг открывали в себе деловые таланты и готовы были присоединиться к самым фантастическим планам и комбинациям, когда — ол райт! — прибудет «основное имущество» дяди Шувея. Трудно сказать как, но дядя Шувей ухитрялся находить время и для меня. В эти первые дни я пользовался его особым вниманием. Сбегая от многочисленных гостей, мы бродили по окраинам нашего городка, по пустырям, — по тем местам, где миллионеру знаком был каждый камень.
— Вон в той ложбинке, что между двумя насыпями железной дороги… мы с утра до вечера гоняли в футбол, играли чем ни попадя: картофелиной, мячом, тряпкой, консервной банкой. А в котловане за фабрикой — после дождя в него стекала вода со всей нашей окраины и он превращался в настоящее озеро — там мы купались, играли в моряков, и корыта были нашими кораблями… Вон там…
— А ты… ты нашел сокровище?..
— Какое еще сокровище?
— Тетя Амалия сказала… что Монтесума…
— А!.. Сокровища Монтесумы? Да это просто так говорится… Кто только не искал их!
— А ты нашел?
— Хм!.. А вон там сажали кукурузу. Осенью, когда собирали урожай, початки срезали только самые крупные. А остальные доставались нам — мировые гранаты из них получались… А вон там, около орехового дерева, я таким вот початком выбил глаз Истрате — тому косоглазому, который вчера вечером решил сделать из меня биржевого дельца… Ах, если бы ты знал, как мне хотелось сюда вернуться! Я воображал себя путешественником, приехавшим из долгих странствий на острова за пряностями, паломником, возвращающимся из Мекки, усталым охотником, наконец отыскавшим тихую поляну. Я воображал себя проводником, шагающим впереди каравана, — а где-то там, вдали, меня манит пустырь на окраине моего городка и дом, в котором я появился на свет… Мне казалось, что я опять маленький мальчишка — поезда пролетают мимо нашего предместья, а я мечтаю оказаться в одном из них и умчаться в неведомые края… Но исколесив множество дорог, я устало вглядывался в даль, пытаясь различить на горизонте тополя на углу нашего квартала, этот пустырь, и котлован с дождевой водой, и липу — со спичку толщиной — перед низеньким, покосившимся домом с окном на железную дорогу, где я мечтал о путешествиях.