Жарко. Он взмок. Ледяная сосулька все глубже вонзается в грудь, но дыхание остается горячим, прерывистым, как после долгого бега. Он мчится на велосипеде. Лед потрескивает под шинами. Он бешено крутит педали, часто сглатывая слюну, стремясь растопить ледяной клин в груди. Ветер леденит пот у него на лбу.
Скорее, как можно скорее!.. Остаются считанные минуты, нет, секунды. Он бешено крутит педали. Но словно на стеклянном подъеме, велосипед не движется вперед. Колеса крутятся вхолостую, скользя по льду. Он изнемогает от бесплодных усилий, от страха опоздать, от невозможности стронуться с места. Зря он мучился, все прахом идет… Он слезает с велосипеда, идет пешком. Но тротуар, по которому он бежит, уходит из-под ног. Он выбрасывает руки вперед, как пловец, и падает в пустоту. И снова начинает летать. Взлетает, как в детском сне, семимильными шагами, гигантскими прыжками, размахивая руками, как громадная могучая птица, набирая высоту и паря по-орлиному. Он летит уже над вышкой, облетает исхлестанный вьюгой городок и ищет место, где бы приземлиться. Черная пасть нефтяной вышки, разинутая навстречу гонимому вьюгой снегу, влечет его к к себе неодолимо, как магнит, заглатывает его, ничто не в силах предотвратить падение. В ушах свистит воздух, дыхание перехватывает в горле, по телу проходит какая-то странная, ни на что не похожая дрожь, и он проваливается в пустоту. Падает.
…Падение внутрь самого себя длится еще несколько мгновений, переходит в резкое покачивание лодки на волнах. Остановка. Капли холодного пота ползут с заледеневшего лба. Все болит, дышать и то больно.
Такие провалы в сон мучительней, чем борьба со сном…
— Ты прибыл?
— Прилетел ветром, мыслью, по щучьему велению, — ответил он, с трудом переводя дух и делая большие паузы между словами. — Это от Веги! — и он протянул письмо, с которым свалился к ним с лету.
— Ты заслужил картошку в мундире, — сказал один из нефтяников, который пек картошку на жестяном листе над газовой форсункой.
И кинул ему три горячие картофелины, которые он, улыбаясь, поймал. Две из них он сунул в карман куртки, а третью катал с ладони на ладонь, жадно дуя и вдыхая душистый пар.
Он услышал шуршание письма, лихорадочно выхваченного из конверта.
— Ну и молодцы же эти газовики! Узнали, что полиция собирается встретить их на мосту через Дунай или на Сербской площади, и проведут ее за нос. Они спустятся через долину Теляжен, откуда и не ждут их легавые.
Он вполуха прислушивался к словам, уплетая пышущую горячим паром мякоть картофелины. Она пахла распаханной землей, жирной, плодородной, пахла свежевыпеченным хлебом. Жар из кармана куртки припекал его. Здорово! Равномерно гудит пламя форсунки, печь накаляется, а тот, человек, которому он привез письмо, ему особенно дорог, потому что у него дрожит от волнения голос и он особенно старается всем все объяснить. Нефтяники тоже уважают его, и как раз те фразы, которые кажутся ему какими-то стереотипными, взятыми прямо из прокламаций, производят на них самое большое впечатление.
— Вы из «Ориона» имеете больше опыта. Вы первые начали и первыми должны достичь цели. Вы предложили тактику охвата города, я согласен. Поднимайте народ с окраин Мимиула, кварталов Святого Саввы и Моцоя, и идите полем по направлению к Фероэмайлу. Пусть легавые поджидают вас с дубинками и постными мордами в центре города… А вы, со «Стандарта», идите вдоль железной дороги с теми, что с «Конкордии»… Дойдете так до самых Доробанц, а оттуда — полем… К трем, самое позднее четырем часам пополудни прибудут к нам остальные, тогда и почувствуют эти живодеры кол в заднице!..
— Верно! — закричал тот, кто бросил Добрике картофелины, и весело рассмеялся. Однако заметив, что никто его не поддержал, впился зубами в картофелину, обжегся и стал дуть на нее, пыхтя как паровоз.
— Будьте готовы ко всему, для нас нет пути назад. Техника овладения цехами и заводами на время забастовки имеет свои хитрости. При обороне на нефтеочистительных установках надо учесть особые условия, с которыми столкнемся. Эти установки занимают большую площадь, и нужны тысячи людей, чтоб обеспечить охват всего этого пространства, нужна продуманная до мелочей организация пикетов и заградительных отрядов. У нас налажена связь с местными комитетами, и благодаря объединенному руководству представилась возможность одновременного выступления во всех точках района Праховы. Сегодня к нам присоединится Гривица, а завтра и послезавтра — вся страна. Все дело в одновременности и в единодушном порыве. Объясняйте людям, кто всадил им нож до самых костей и что ожидает их, если будут терпеть и молчать. Я не собирался держать речь, уже истекают последние минуты до прекращения работ. Ты что делаешь там? Кончай с картошкой! Ну, парень, на коня! Доберись с этим письмом до здания румыно-американской концессии… Прибереги одну картошку, чтоб было чем заесть бумажный комок в случае, если тебя накроют!