— Ладно вам, дорогой товарищ. — Гаврилеску пытался кого-то утихомирить. — Вы приходите среди ночи, видите, что тут спят, заявляете, что это ваша комната, и хотите выбросить нас на улицу… Ну разве это логично?
— Это меня не касается.
— Послушай, мы приехали на завтрашние автогонки, — вмешался щуплый инженер. — Устройся и ты где-нибудь…
— Во-первых, я вам не «послушай»…
— Хорошо, но будьте и вы повежливее! Здесь есть и иностранцы, а вы скандалите!
— Чужие пусть мотают отсюда, я с ними не хочу иметь дела!
— Да гоните его вон, братцы, не видите, что он пьян, — взорвалась жена Гаврилеску.
— Дамочка, я не пьян. Я готовлю поле и умираю от усталости. Прихожу спать после труднейшего рабочего дня и застаю вас здесь.
— Только вы один и работаете?! — гневно продолжала жена Гаврилеску.
— Да, и вы работаете, как же, задницы протираете в своих машинах, кто скажет, что это не работа?!
Клара приподнялась на локте, поплотнее укрывшись пледом.
— А ну, прекратите наконец! Чего вы хотите?
— Девушка, кровать, где вы лежите, моя. Или вы ждете, чтобы я лег с вами? Вылезайте!
Тогда наконец подал голос и Клаудиу. Он приподнял голову и спокойно сказал:
— Послушай, парень, если ты в два счета не очистишь помещение, я подмету его тобою. И чтоб я не слышал больше ни звука!
— И не подумаю! — Желая показать всю свою решимость, пришелец подтянул к себе стул, на котором овечки сложили свои платья, и грузно плюхнулся на него. Угрожающе добавил: — А девушке я даю на размышление одну минуту. Если она не уберется, я стащу ее за косы!
Наступило молчание, постояльцы переглядывались. Француз неизвестно чему улыбался, жена Гаврилеску теребила мужа, шепча ему что-то на ухо, овечки испуганно глядели на свои скомканные платьица. А незваный гость глядел на наручные часы, отсчитывая секунды. Когда время истекло, он поднялся со стула и положил тяжелую руку Кларе на плечо.
— Я просил тебя по-хорошему, — и резким движением стащил ее на пол. Клара успела ухватиться за его пиджак, повернуться на пятках и встать на ноги скорее, чем поняла, что произошло. Не дожидаясь, когда кто-то из мужчин бросится ей на помощь, она с размаху влепила пощечину своему обидчику. Клаудиу замешкался, натягивая брюки, француз выскочил из постели в одних трусах, овечки испуганно вскрикнули и лишь щуплый инженер, в котором нельзя было предположить особой храбрости, слепо, как тигренок, прыгнул вперед и ударил головой в живот хулигана. Тот икнул от боли, ухватил инженера за пижаму и шмякнул его о шифоньер, который разлетелся вдребезги. Клаудиу натянул наконец на себя брюки, но француз опередил его. Он встал во весь рост перед пришельцем, приподняв руки и выставив вперед ладони. Его спокойная улыбка выражала злую уверенность и хладнокровный расчет. Он быстро выговорил, мешая румынский с французским:
— Значит, камарад, хочешь скандаль?
— А, это ты корчишь из себя иностранца? Я же просил тебя убраться подальше, теперь пеняй на себя…
И он ткнул ему кулаком прямо в лицо, но в тот же миг, сам не понимая почему, оказался распластанным на паркете. Он с недоумением поднялся на ноги и снова бросился вперед, ослепленный яростью. А француз распахнул двери и ждал его в дверном проеме. Клара увидела, как он провел прием джиу-джитсу, и комната содрогнулась от падения грузного тела. Ошеломленный пришелец с трудом встал, вытер нос рукавом и мутным взглядом искал противника. На его пути стоял Гаврилеску. Верзила вдруг ударил его по голове, да так, что тот отлетел в сторону. Тогда жена Гаврилеску бросилась на него и двумя пальцами — указательным и средним — ткнула его в глаза. Ослепленного пришельца выставили за дверь и спустили вниз по лестнице. Прибежали постояльцы из соседних комнат, началась суматоха: хлопанье дверей, ругань, крики, вопли плачущих овечек, в испуге покинувших свою постель и накрывших головы подушками. Вытерев с лица кровь, верзила поднялся, глянул на тех, кто поджидал его на верхних ступенях лестницы, и снова полез на них, как бык, на четвереньках, воя и пытаясь боднуть их головой, а те победно глядели на него. И тогда Клара увидела, как Клаудиу, воспользовавшись выгодной позицией, с какой-то прямо-таки зверской жестокостью ударил того ногой в рот. И, услышав глухой звук удара по костям, она мучительно застонала.
— Оставьте его, ради бога, хватит!
Но было поздно. Человек пять набросились на пришельца и принялись методично избивать его кулаками, ногами, и Клаудиу был среди них. Он словно играл в футбол. Прячась за спинами тех, кто стоял впереди, он исподтишка наносил лежачему удары по голове носком ботинка, пока тот не растянулся без чувств на ступеньках. Клара почувствовала, как в ней что-то оборвалось, словно ботинок Клаудиу с развязанными шнурками бил по ней. Она спустилась вниз к лежащему и попыталась помочь ему подняться. Тот встал, шатаясь, яростно оттолкнул ее и ушел в темноту. Она долго глядела ему вслед, — избитый человек шел, еле передвигая ноги, держась за стены, — потом она вернулась в комнату. Француз, который не принимал участия в последнем побоище, уже лежал в постели, овечки продолжали стонать, прижавшись друг к другу, как испуганные детишки, жена Гаврилеску отвратительно ругалась, щуплый инженер пытался приладить на место дверцу шифоньера. Постепенно наступила тишина, никто не испытывал желания комментировать случившееся.