— Кто же его пристрелил?
— Милиционер.
— Лев убегал?
— Да, убегал… но вернулся, а тот получил приказ застрелить его, потому что он опасен для людей. А Уганда часа два побродил по лесу и вернулся к своей клетке, тут подоспел милиционер и застрелил его, у него был приказ… Лев был старый, ел один фарш, почти ничего не видел. Но у милиционера был приказ застрелить его… В лесу гуляет народ, на машинах ездят, а убил он его у самой клетки… Умоляю вас, не стреляйте, а то я его не выпущу.
— Так у меня же холостые патроны.
— Как это — холостые?
— Холостые. Вроде хлопушки. Надо пугнуть его, чтоб он взлетел в тот момент, когда нужно. Понял?
— Да, теперь понял. Но только правда без пуль стреляйте, ведь пуля слепая, ничего не видит, кто знает, куда попадет. А нельзя как-нибудь иначе?
— Нельзя. Говорю тебе, от этих выстрелов никому никакого вреда, один только шум, можно считать, что их вообще нет!
— Это точно?
— Если я говорю…
— Ладно, а вон тот дяденька в руках ружье держит. Он что будет делать?
— Это охрана, на всякий случай…
— Какой случай?
— Ну… Кто его знает. Птица-то опасная, ты же сам говорил… У нас здесь знаменитые актеры, они соглашаются играть, только если им будет обеспечена полная безопасность… Но он не будет стрелять, ты не беспокойся… Даю тебе честное слово!
— Ладно.
— Значит, ты понял. Как услышишь выстрел, отпусти его. Будь внимателен, не суйся в кадр, иначе все испортишь…
Плешивый орел покорно пошел с Филиппом на самую вершину Сфинкса. Там мальчик остановился, погладил крылья орла, ласково шепча ему что-то. Снизу эта огромная птица, застывшая на каменной львиной голове, казалась зловещим символом смерти. Внизу голубели горные долины, по ним струился белый туман, небо затягивалось свинцовыми тучами, резкий ветер засвистел в слепых глазницах Сфинкса.
Режиссер крикнул в рупор:
— Эй, постреленок, прячься, а то скоро стемнеет.
Филипп оставил орла одного. Его распущенные крылья покрывали почти всю голову Сфинкса. Филипп держал нейлоновый шнур, ощущая ладонью каждое движение кондора, а тот кривым клювом дергал узлы, связывающие его лапы, с силой тянул их, пытаясь разорвать.
Спустившись вниз, Филипп услышал металлический голос режиссера, прозвучавший словно призыв к атаке:
— Готово!.. Внимание!.. Мотор!..
И тут же тишину разорвал выстрел, швырнув по горам испуганное эхо, сухое, как хлопок пощечины.
Филипп отпустил нейлоновую нить. Но орел не взлетел. Он широко раскинул крылья, словно хотел сохранить равновесие, и стал гневно скрести когтями скалу.
— Сто-о-оп! Сто-о-оп! — раздался крик из рупора, сопровождаемый градом ругательств, в которых не без труда можно было разобрать несколько слов, адресованных Филиппу:
— Что ты наделал, олух, почему не отпустил его?
Филипп увидел пунцовое от гнева лицо режиссера.
— Но я же его отпустил!
— А почему он не взлетел, черт бы его побрал?
— Не знаю! Может, потому, что связан?
— А может, он глухой?
— Нет, он не глухой. Он всегда все слышит. Хотите, я позову его?
— Тогда скажи ему, чтоб взлетел! Черт возьми, он же не индюк!..
— Я думал, он взлетит, обязательно должен был взлететь, но я же сказал, может, ему мешает привязь!..
— Развяжи его.
— Как же это развязать? А если он не вернется?
— Пусть улетает ко всем чертям! Сниму всего один кадр, я готов рискнуть. Кстати, ты говорил, что он тебя слушается! Позовешь его потом, и он вернется! Ну, развязывай!..
Глаза мальчика заговорщицки сверкнули. Ему понравилось, что плешивый орел улетит навсегда, что он взовьется ввысь, туда, где никто его не поймает, и полетит через моря и земли на свою далекую родину на другом краю света. Нет, он не позовет его. Что бы ни случилось, он не позовет его обратно.
И Филипп опять взобрался на вершину Сфинкса и развязал лапы орла. Птица пристально поглядела на него, мальчик провел рукой по его крыльям и опять отошел.
— Внимание! — снова закричал режиссер в рупор. — Готово! Давай, Опреску, вместе! Оба разом!..
Филипп увидел, как режиссер поднял пистолет, а вооруженный человек вскинул ружье, но мальчик не успел подбежать и остановить его. Выстрелы раздались одновременно с криком режиссера:
— Мотор!..
Плешивый орел вздрогнул. Замер на миг, словно пуля попала ему прямо в сердце и он, перед тем как упасть, ищет опору. Распластанные крылья беспомощно били по воздуху.
Несколько секунд камеры продолжали снимать, золотоволосая красавица била поклоны, люди, одетые в шкуры, задвигались, как было условлено. Из рупора снова вырвался поток ругани.