— Дядюшка Трапспрингер говорил, что она, должно быть, умерла, — сказал Тас, потому что если иначе, она нашла бы способ вернуться к нему. Но я думаю, что в эти мгновения она сидит на Лунитари и смотрит на нас. Держу пари, что она по-прежнему любит его. Интересно, а мы можем увидеть, что там, на луне?
— По крайней мере, ей не приходится голодать, — заметил Флинт. — Ведь любой дурень знает, что луна сделана из красного сыра!
Он еле сдерживал улыбку, отчего лицо гнома искривилось и изобразило странную гримасу.
— Мне бы твою уверенность, — серьезно рассуждал Тас. — Уж не знаю, из чего сделана Лунитари, но не из красного сыра — это точно. Из чего-то красного, не спорю, но такая обыденная и вязкая штука, как сыр…
Тут Флинт не выдержал и полез под стол от хохота.
Монолог Таса ненадолго приостановился, когда массивная входная дверь из мореного дуба рывком распахнулась и шлепнулась о стену с громких хлопком, отчего ранние осенние листья вихрем устремились в комнату. В дверном проеме возникло самое необычное живое существо из всех, каких доводилось трем товарищам. Женщина, судя по коренастому телу гномиха, была необыкновенно пышной даже по стандартам собственного племени. Блестящая малиновая блуза, присобранная на запястьях, наверное, лопнула бы на объемистой груди, если бы не косая шнуровка спереди, стягивающая обе половинки. Чуть ниже кожаный пояс канареечного цвета опоясывал тонкую осиную талию. Брюки, сшитые из хорошо выделанной тонкой фиолетовой кожи, были заправлены в сапожки, великолепно гармонировавшие с блузой. Губы и щеки, натертые неестественно ярким гранатовым соком, были под стать длинным, волнистым волосам. Картину завершала взгромоздившаяся на голову под невероятным углом фиолетово-желтая шапочка.
— Ну наконец-то мы здесь, — довольно вздохнула она, оглядывая таверну. Подбоченившись, она приняла властную позу, которая зрительно добавила ей росту. В таверне воцарилось молчание. Перестали греметь даже кастрюли на кухне.
— Вудроу, заходи сюда! — кинула она через плечо.
— Да, мэм, — пискнул боязливый голосок. Из-за ее спины выступил молодой человек и осторожно проскользнул мимо объемной фигуры, чтобы не зацепить выпирающие округлости. Его выгоревшие на солнце волосы казались соломенными и были подстрижены "под горшок". Чем-то он смахивал на ястреба — длинный, с горбинкой нос, высокая жилистая фигура. Одет он был странно: серые стеганые штаны и набитую ватой рубаху с длинными рукавами, что обычно надевают для защиты тела под кольчугу. Брюки, очевидно видавшие лучшие времена, полопались по швам и полиняли. Запястья юноши больше чем на дюйм торчали из-под манжет.
— Прекрати меня так называть! — добродушно упрекнула его гномиха. — Я начинаю и впрямь чувствовать себя старухой. Могу тебя уверить, — она кокетливо подмигнула ему, — я еще не совсем состарилась!
Юноша, которого звали Вудроу, неистово зарделся.
— Да, мэм, — сглотнул он.
Она окинула его долгим взглядом и коснулась ладошкой щеки.
— Такой молоденький… а впрочем, мне нравятся молоденькие…
Вдруг она отвернулась и напряженно вгляделась вглубь таверны, заметив за стойкой бара Отика, точнее, его передник.
— Э-эй, ты! — окликнула она, взмахнув в его направлении рукой. Пожирая ее глазами, Отик стремительно рванулся в сторону гномихи.
— Человек, выглядящий так импозантно и величественно, как ты, не может быть никем иным, как не владельцем таверны, — промурлыкала она.
Тучное тело Отика замерло на месте, и бармен глупо ухмыльнулся, напоминая в этот момент влюбленного дурачка.
— Да-да, конечно, это, кажется, я. Могу я вам чем-нибудь помочь? Обед? У нас лучшие в Утехе закуски — да что уж там, лучшие в южной части Ансалона! — затрещал он.
— Не сомневаюсь, — ровно проговорила она, — но всему свое время. На самом деле я кое-кого ищу. Кендера по имени Тассельхофф Непоседа. Мне сказали, что я найду его здесь.
Трое друзей наблюдали за разыгрывавшейся комедией с самого начала. При звуке своего имени Тас возбужденно подорвался с места и помчался к гномихе.
— Это я! Я Тассельхофф Непоседа! Я что-то выиграл? А ты пришла, чтобы выдать заслуженное вознаграждение? — Вдруг ему в голову пришла совершенно неожиданная мысль. — Или я что-то потерял? А может, что-нибудь потеряли вы?
— Ты назвал причину, — сказала пышная гномиха, пробежавшись взглядом по его мальчишеской фигурке. — Правда, не скажу, что мне хоть сколько-нибудь понятно, к чему вся эта суета, — таинственно пробормотала она, после чего сомкнула необыкновенно сильные пальцы на костлявом запястии кендера.