ПОСЛЕДНИЕ ИЗ МОГИКАН ВОСТОЧНОЙ АФРИКИ
По горам, превращенным в крепость
— По обычаям ндоробо, за день перед тем, как отправиться в их горы, чужестранец должен послать человека, который бы разложил на дороге подарки и, главное, связанные особым образом зеленые травяные веники. По этим веникам люди ндоробо узнают, что гость идет к ним с миром, и на следующее утро беспрепятственно пропускают его, — объяснил мне мой проводник Тивас, когда мы вслед за ослами начали подниматься по едва заметной тропе, прорубленной в красных гранитах. Тропка вела вверх, в горы Ндото, возвышающиеся среди черных лав и желтых песков к юго-востоку от озера Рудольф. В этих горах нашли свое последнее убежище загадочные ндоробо.
— Ты умеешь плести эти веники? — осведомился я. Конечно, иначе я бы не мог водить скотоводов племени самбуру к охотникам ндоробо, — отвечает Тивас.
— Но ведь самбуру — давние конкуренты и враги ндоробо, а я ничего не сделал им плохого и они пропустят нас без веников.
— Как знаешь, бвана. Только не выходи вперед, иди в середине отряда и лучше всего держись за хвост ишака.
Так я и сделал. Держаться за хвост ишака оказалось делом очень выгодным и удобным. Название гор Ндото произошло от масайского Олдоинье Лоондото — «горы маленьких скал». И действительно, чем выше мы поднимались в горы, тем отвеснее делалась дорога и тем чаще преграждали нам путь крупные камни, которые масаи называют «маленькими скалами». Равновесие приходилось удерживать с трудом, и ослиный хвост в этих условиях оказался для меня большим подспорьем.
Вдруг раздался жалобный крик, переходящий в стон, и осел, возглавлявший наш отряд, вместе с навьюченной на него кинокамерой и палаткой кубарем полетел вниз. Вот он ударяется об огромный камень, пару раз конвульсивно дергается и замирает.
— Не двигайтесь с места! — повелительно кричит Тивас и на пятой точке съезжает по камням к ослу.
Вскоре он машет мне рукой, чтобы я приблизился. Осел, конечно, мертв. Почему же он свалился? Ведь для этого животного, приспособленного к тасканию тяжестей по головокружительным кручам, наша дорога не представляла никаких трудностей.
Но Тивас уже все выяснил. Он слегка поворачивает ослиную голову и показывает застрявшую чуть выше глаза крохотную, как-будто игрушечную стрелу.
— Ндоробо не увидели на дорогах веников мира и не обезвредили свои самострелы. Если мы пойдем дальше, мы погубим всех ослов, а затем умрем сами. Тот, кто пойдет первым, первым и умрет. Яды у ндоробо сварены на совесть.
— Значит, надо было все-таки класть веники?
— Конечно, — не задумываясь говорит Тивас. — Сегодня придется спускаться вниз и искать вдоль рек особую траву для веников, завтра раскладывать их на тропе, а уж послезавтра, если ндоробо примут веники, спокойно подниматься по тропам в гору.
Так мы снова оказались внизу, в пыльной боме Барагой, где я еще вчера покупал у самбуру ишаков, а потом до полуночи беседовал со святыми отцами местной католической миссии о местных обычаях и нравах. Но и они ничего не могли рассказать о далеком прошлом ндоробо.
Во многих африканских странах существует минимум одно племя, которое авторы популярных брошюр, не говоря уже о журналистах, любят называть «загадочным». В этом отношении своеобразные рекорды «загадочности» бьют племена, принадлежащие к малым расам — койсанской и пигмейской. Их представители в очень древние времена заселяли в Африке огромные территории, были хозяевами центральной и южной частей континента, но затем под влиянием миграций более развитых в культурном отношении и многочисленных народов негроидной расы оказались оттесненными в труднодоступные, мало пригодные для человеческого существования территории. Так пигмейские племена — бабинга, батва, эфе, басуа и т. д. — оказались запертыми в экваториальных лесах, а койсанские племена — бушмены, готтентоты, хадзапи, сандаве — в неприветливых пустынях Южной и Восточной Африки. Зачастую это все, что мы можем сказать об этих племенах. Мало? Конечно. Но о ндоробо мы знаем и того меньше, поскольку до сих пор ни один ученый определенно не решился даже сказать, к какой расе они принадлежат.
У масаев существует легенда о том, что весь род человеческий пошел от человека, которого звали Доробо. Он «дал рождение» мальчику и девочке, «выпилив их от скуки из своей голени», а уж затем их дети заселили весь свет.
Первобытные аборигены девственных горных лесов ндоробо, или, как они сами себя называют, «окейк», мирно встретили пришельцев — кушитов, банту и нилотов, которые, появившись на их землях, пасли коров и обрабатывали поля на открытых равнинах, где нечего было делать лесным охотникам. Ндоробо обменивали шкуры диких животных и мед на зерно и молоко, а от кикуйю начали получать даже коров, разрешая тем за это селиться на своих землях. Именно от охотников-ндоробо масаи получали то огромное количество слоновьих бивней, которые во второй половине XIX века скотоводы выменивали на бисер, бусы и медную проволоку, став самым «разукрашенным народом» Восточной Африки. Сами же масаи на слонов никогда не охотились.
Эти контакты, конечно, приводили к смешанным бракам малочисленных ндоробо с их многочисленными соседями, особенно с нанди, масаями и кикуйю; поэтому найти сейчас «чистых ндоробо», изучение которых позволило бы установить их антропологический тип, их расу, — очень трудная задача. Но даже по тем чертам, которые и сегодня выделяют ндоробо среди окружающих их племен, некоторые ученые утверждают: ндоробо не негроиды, у них сохранилось много общего, сближающего их с представителями койсанской и пигмейской рас. Быть может, они «последние из могикан», самые северные представители древнейших обитателей Африки?
Судьба ндоробо в этом веке известна достаточно хорошо, но это трагическая судьба. В колониальной Кении земельные захваты англичан в первую очередь ударили по ближайшим соседям ндоробо — кикуйю, нанди, масаям. А это, естественно, не могло не отразиться на взаимоотношениях племен друг с другом. После того как англичане отобрали у нанди все их плодородные земли на равнинах, те начали подниматься в горы и расчищать под свои поля лес. Кроме того, на лесных опушках, где охотились ндоробо, появился масайский скот. Не имея представления о частной собственности, о том, что такое договор и право, ндоробо зачастую по неопытности подписывали с кикуйю соглашения, по которым за одну корову они передавали тем сотни и даже тысячи гектаров земли. Большей частью такие сделки происходили в дождливый сезон, когда в лесу, который ндоробо продали кикуйю за корову, нельзя охотиться и поэтому, он им был «не нужен». Через несколько месяцев, когда кончался дождь и начинался охотничий сезон, ндоробо приходили к своим соседям с двумя коровами и объявляли, что «возвращают лес себе». Однако не тут-то было. Оказывалось, что за это время земледельцы вырубили и выжгли деревья, превратили большую часть леса в поля, засеяли их и совсем не хотели возвращать обратно, пусть даже и за две коровы. При этом кикуйю, на горьком опыте общения с англичанами искушенные в юридическом крючкотворстве, махали перед носом старейшин ндоробо бумажкой, к которой те еще в период «больших дождей» приложили свои пальцы. Старейшины удивлялись, говорили, что если все дело в бумаге, то можно порвать ее и поменять лес на коров, но кикуйю лучше знали что к чему.
Однако самый страшный удар по древним хозяевам кенийской земли нанесли, конечно, англичане. Во-первых, они запретили ндоробо охотиться в районе Абердара. Один британский офицер увидел здесь на одном из стариков ндоробо шкуру неизвестной доселе европейцам редкостной горной антилопы бонго. Англичане решили, что не могли до сих пор открыть эту антилопу для науки потому, что ндоробо уничтожили ее, и запретили им охотиться на кого бы то ни было в районе Абердар. Потом охота была запрещена и вокруг горы Кения. А поскольку кроме как на склонах Абердара и горы Кения тропических лесов в Кении вообще нет, то охотиться ндоробо стало негде.
Они попробовали спуститься на равнины и начать охотиться на обитателей открытых пространств, однако колониальное законодательство настигло ндоробо и тут. Отныне любой африканец мог убить зверя только в том случае, если он защищался от нападения или имел на то специальное разрешение от властей. К тому же за разрешение требовалось платить деньги, причем немалые. Все это было выше понимания ндоробо! Их предки веками охотились здесь, их старейшины и деды рассказывали детям, что добрый и могущественный бог Ойок, создав всех животных, подарил их окейк и сказал, что только они и могут убивать зверей. А тут ндоробо должны ходить спрашивать специальные разрешения на охоту у каких-то белокожих пришельцев, которые и в лесу-то никогда не были.