Когда я уезжал, Джордж надписал мне свою книгу, только что вышедшую в Лондоне. Ее название — «Бвана гейм» — труднопереводимое сочетание суахили и английского, нечто вроде «Хозяин диких зверей». Но читается книга легко, что называется в один присест. Здесь и о приключениях Джорджа в самых забытых уголках Кении, и об организации охраны животных, и об экспедиции через непроходимые болота Лориан, прекрасные описания природы, тонкие наблюдения за животными, эпизоды съемок кинофильма «Рожденная свободной». Только из этой книги я узнал, что в молодые годы «Дон-Кихот из Мугванго» был и буфетчиком, и молочником, и управляющим сизалевой плантацией, и искателем приключений. Наслышавшись о золотых рудниках царицы Шебы и царя Соломона, он вместе с другом отправился как-то искать драгоценный металл на озеро Рудольф. Карт этого района тогда еще не было, все продукты кончились, впереди до ближайшей маньятты туркана через пустыню и безводье было пятьдесят километров. Тогда, чтобы не умереть с голоду, они смастерили из корней акации остов лодки, обтянули его брезентом и отправились в путь через озеро Рудольф, с восточного берега на западный. Золота Джордж так и не нашел, но полюбил кенийский Север, его людей и животных и открыл там для себя куда большее богатство: интерес к жизни.
— Это моя последняя книга, — сказал тогда Джордж. — Пусть писательствует Джой. А я буду заниматься животными.
Так они и сделали. После смерти своей первой любимицы Адамсоны создали «Фонд Эльсы», куда внесли крупные средства сами и призвали других давать деньги для дела охраны животных. С помощью этого Фонда Джордж занялся перевозкой животных из мест, где им грозило истребление, в глухие районы, а также провел большие работы по реконструкции парка Меру. А Джой тем временем написала «Пятнистого сфинкса» — лирический, полный умных и тонких зарисовок дневник о жизни Пиппы, о судьбе Боя, Гёл и Угаса. Мне остается досказать лишь то, что случилось уже после выхода в свет новой книги Джой.
Это грустный конец. Пиппа схватилась с каким-то более крупным зверем, повредила себе ногу, была найдена служителями парка полуживой и попала в «клинику» национального парка Найроби. Джой в это время была в Лондоне, где открывалась выставка ее новых картин. Какое-то подсознательное чувство подсказало ей, что с Пиппой не все в порядке, и, покинув вернисаж, она прилетела в Найроби. «Теперь я уверена, что гепарды обладают какими-то телепатическими свойствами, — заявила она потом местным газетчикам. — Мне ведь никто ничего не говорил о Пиппе, но я чувствовала, что она в беде».
Джой провела несколько дней на соломенной подстилке рядом с умиравшим от гангрены гепардом. Но ее присутствие не смогло спасти животное. Адамсоны создали «Фонд Пиппы» и передали в него все средства, полученные от издания «Пятнистого сфинкса».
Вскоре после трагического случая с Пиппой Бой, сидевший как-то на крыше адамсоновского лендровера, неожиданно вскочил в машину одного из сотрудников парка Меру и сильно искусал сидевшего там трехлетнего ребенка. Тот пролежал в больнице пять недель и был спасен. Но печать вновь подняла кампанию под девизом: «лев — опасен». Адамсону припомнили первый ультиматум, который запрещал ему общение со львами и обязывал полностью вернуть их к дикой жизни. Посыпались письма от туристов, которые видели Джорджа вместе с львами и удивлялись, что Бой, Гёл и Угас до сих пор получают пищу от человека.
Джордж аргументированно отвечал на все обвинения. Он заявил, что семь фермерских львов порвали все связи с людьми. Что же касается «троицы», то они слишком привыкли к нему, работа с этими львами требует больше времени. Программа их перевоспитания состояла из трех пунктов: во-первых, львы должны были выбрать в парке свою собственную территорию и доказать, что они способны защитить ее от других львов; во-вторых, им надо было научиться охотиться и полностью обеспечивать себя пищей и, в-третьих, порвать все связи с человеком и веру в него.
С первыми двумя пунктами программы львы успешно справились. Они уходили на две-три недели в буш, возвращались оттуда здоровыми и не знали, что такое голод. В лагерь они приходили изредка, да и то не за пищей, а за человеческой лаской.
— Если вы когда-нибудь имели собаку, то знаете, как тяжело ударить ее за то, что она доверчиво смотрит вам в глаза, — объясняя трудности выполнения третьего пункта, сказал мне Джордж, когда я вновь приехал в Мугванго. — Тем тяжелее делать мне это со львами, которые ради человека изменили своей природе. Ведь весь их «грех» в том, что они подружились с людьми.
За несколько дней до нашей встречи с Джорджем Управление национальных парков вынесло свой новый ультиматум: впредь запрещались всякие попытки в пределах заповедника возвращать к дикой жизни любых животных, живших ранее у человека. Что же касается трех львов, то Адамсону предписывалось в месячный срок заставить их потерять веру в людей. В противном случае он должен был искать место для своих экспериментов вне парка.
— Мы бы уже уехали, но Бой был в очень тяжелом состоянии. После его схватки с буйволом нам пришлось вызвать из Найроби ветеринаров. Те прилетели на следующий день с рентгеновским аппаратом и прямо в буше сделали ему операцию. Она длилась три с половиной часа. В сломанную кость льву вставили металлический стержень длиной в сорок сантиметров. После этого Бой целые три дня лежал под наркозом.
— Не стал ли все-таки Бой жертвой буйвола из-за того, что с детства не был приучен к настоящей охоте? — задал я Джорджу больной вопрос.
Нет, ни в коем случае. Можете поверить моему тридцатилетнему опыту охотника. Не один лев погиб на моих глазах от рогов свирепых буйволов. Так что Бой хорошо отделался. Но если бы он не знал человека, он бы, будучи раненным, никогда не подпустил нас к себе. Дикий лев бросился бы на нас или уполз в кусты. Знакомство с людьми лишь помогло ему. Теперь он восстанавливает силы и тренируется.
«Тренировка» проходила тут же, у одной из акаций. Джордж перекинул через сук веревку, на одном конце привязал антилопью тушу, за другой тянул ее вверх. Бой должен был продемонстрировать, что без труда дотягивается до нее, лазает по дереву и безболезненно спрыгивает вниз.
Удавалось ему это не всегда. Иногда величественное животное повизгивало, опускалось вниз и с укором смотрело на людей. Гёл, лежавшая неподалеку на помосте, где она в лучшие времена обычно резвилась с Боем, заслышав взвизгивание, недовольно била хвостом. В кустах резвились двое их полугодовалых котят.
Работники лагеря забивали какие-то ящики. Джой бережно укладывала картонки со своими рисунками, готовясь к переезду на Найвашу. Там, на берегу озера, у Адамсонов своя ферма, где, отгородившись от людей, они собирались продолжать опыт с Боем. Гёл, которая полностью вернулась к дикой жизни, было решено оставить в парке Меру.
Джордж убивает Боя
Дважды потом я был на Найваше. Один раз проведывал Боя, другой — собирал материал для очерка о съемках нового фильма «Живущая свободной» — продолжения уже известной нам кинокартины о львах. На сей раз роль Джой Адамсон играла очаровательная Сюзан Хэмпшир, столь полюбившаяся нашему зрителю по многосерийному телефильму «Сага о Форсайтах».
— Почему вы приглашаете на собственные роли артистов, а не играете сами себя? — поинтересовался я.
— Слишком много работы и без этого, — отмахнулась Джой. — По опыту «Рожденной свободной» я поняла, как это нудно. Первый фильм снимался долго, на экране сейчас демонстрируется пятидесятая часть того, что было снято первоначально. Львы растут быстро, а сценарий картины охватывает небольшой по времени срок! Поэтому выросших из «своего» возраста львов — кроме Боя и Гёл — приходилось все время заменять другими. Вы ведь, наверное, смотря фильм, не заметили этих подмен. А нам пришлось воспитать двадцать два льва-артиста, приучить их к артистам-людям, заставить работать по сценарию.
— Как же это вам удавалось?