— Да, — отвечает Хендрикс, отступая от меня. Он уже идёт по коридору, прежде чем я снова перевожу дыхание. — А что, по-твоему, я имел в виду?
— Мне не нужна охрана, — кричу я ему вслед, следуя за ним в одну из спален. — Мне не нужна охрана. Я не рок-звезда. Это Нэшвилл, а не Лос-Анджелес.
— У тебя были сумасшедшие поклонники. Я помню некоторых из них.
— Это было в самом начале, Хендрикс. Когда я была ребёнком.
У меня было несколько навязчивых поклонников тут и там, а некоторые были психически больны, как та женщина, которая появилась в нашем доме, потому что поклялась, что я её внучка.
— Это не прекращается из-за того, что ты стала старше, Эдди, — говорит он. Его голос звучит мягче, и теперь он смотрит на меня с выражением, которое я не могу точно определить. — Тебе нужно быть осторожной. Ты должна оставаться в безопасности.
— Я в порядке. Мне не нужна няня, — отвечаю я. Я придаю своему голосу твёрдость. Я стараюсь казаться уверенной в себе. — Особенно ты, из всех людей.
Хендрикс прищуривает глаза, и мышцы на его лице перекатываются, когда он сжимает челюсть:
— Что, чёрт возьми, это должно означать, что из всех людей именно я?
Что это должно было означать?
— Всё это… встреча, ты как мой телохранитель… просто свалилось на меня, — отвечаю я, теперь мой голос намного твёрже. — Я не хочу, чтобы ты был здесь.
— Что ж, у меня есть для тебя новости, Эддисон, — говорит он, не сводя с меня пристального взгляда. — Мне тоже не особенно хотелось здесь находиться.
— Тогда почему ты здесь, беспокоишь меня?
Хендрикс приподнимает один уголок рта в ухмылке.
— Ну, чёрт возьми, я не осознавал, что это всё, что нужно, чтобы тебя беспокоить, — говорит он. — Но, если ты действительно хочешь, чтобы я тебя беспокоил, я постараюсь немного усерднее.
Мне хочется показать ему язык, но это было бы особенно по-детски. Вместо этого я закатываю глаза и вздыхаю:
— Пофиг.
Хендрикс смеётся.
— Пофиг, — говорит он. — Потрясающее возвращение.
— Я не знаю, что обещали тебе наши родители, но я могу сказать тебе, что ты мне не нужен.
Хендрикс наклоняется вперёд, его рот приближается к моему уху, и когда он говорит, этот шёпот, от которого дрожь пробегает по моему телу. Я не уверена, вызвана ли эта дрожь гневом или возбуждением.
— О, давай не будем обманывать себя. Я нужен тебе, девочка Эдди, — говорит он, используя имя, которым обычно называл меня. Эдди-девочка. Это заставляет меня чувствовать себя так, словно мне снова шестнадцать.
Шестнадцатилетняя, с широко раскрытыми глазами и позитивным настроем, всё ещё полная энтузиазма и изучающая индустрию. До того, как я начала чувствовать себя уставшей от мира.
До того, как Хендрикс ушёл, и я провела следующие пять лет, гадая, всё ли с ним в порядке или он погибнет в Афганистане.
Я избавляюсь от этого чувства. Я отказываюсь вспоминать, как раньше относилась к Хендриксу. Я не буду.
Голос Хендрикса, низкий и скрипучий у меня в ухе, прорывается сквозь мои мысли.
— Очень жаль, если ты думаешь, что это не так, — произносит он. — Потому что я вернулся. И я никуда не собираюсь уходить.
Мне требуется вся моя сила, чтобы оторваться от Хендрикса, когда я чувствую, что меня тянет к нему практически магнетической силой. Я ничего не говорю, потому что не могу придумать, что сказать. Вместо этого я выбираю о-очень-зрелый путь. Я просто иду по коридору и закрываю за собой дверь своей спальни. Звук эхом разносится по похожему на пещеру пентхаусу — гулкий стук, напоминающий завершённость.
«Проблема в том, — думаю я, опускаясь на кровать, — что между мной и Хендриксом абсолютно ничего не завершено».
Я потратила последние пять лет, пытаясь убедить себя, что так оно и было. И теперь, стоит ему только взглянуть на меня, и я снова открываюсь, как будто я видела его только вчера.
Откинувшись назад и закрыв глаза, я пытаюсь подавить нахлынувший поток воспоминаний и, более чем, смешанные чувства, которые я испытываю по поводу того, что снова вижу Хендрикса.
Глава 4
Хендрикс
Семь лет и одиннадцать месяцев назад
Я глубоко вдыхаю, никотин попадает в мой кровоток и сразу же заставляет меня чувствовать себя немного спокойнее, менее взвинченным, чем несколько минут назад. Я должен был бы чувствовать себя лучше, выбравшись из адской дыры школы, в которой учился раньше, со всей этой военной чушью, но почему-то я раздражён больше, чем когда-либо.
— Можно мне закурить? — голос принадлежит парню моего возраста в сопровождении двух его друзей, которые присоединяются ко мне под трибунами у футбольного поля.