— Какого черта я это делаю? — спрашиваю я. Для неё лучше ненавидеть меня, чем подружиться с пятнадцатилетней девочкой.
— Я не глупая, — говорит она.
— Идеальная малышка Эддисон когда-нибудь раньше видела настоящий косяк? — спрашиваю я, мой голос срывается. Я нервничаю теперь, когда она здесь. Эддисон так смотрит на меня, что я начинаю нервничать, как будто она знает меня лучше, чем на самом деле. Она смотрит на меня так, как будто видит насквозь меня и всю мою чушь собачью. Мне это не нравится. — Ты меня охуенно удивила.
Она закатывает глаза, что должно было бы сделать её ещё более раздражающей, но почему-то делает её ещё сексуальнее.
— Я уже видела такой косяк раньше, — говорит она. — Я также видела таких парней, как ты, с твоим непонятым эмо-дерьмом. Знаешь, оно не так уж уникально.
— Ну, черт, ты меня раскусила, — говорю я, и в моем голосе звучит раздражение, которое я не пытаюсь скрыть. Но это не потому, что я раздражён. Это потому, что я хочу прижаться к ней губами, а это плохая идея. По миллиону причин. И если есть что-то, что я понял за последние два месяца пребывания здесь, так это то, что Эддисон — это нечто другое. Она не валяет дурака, и она не из тех девушек, с которыми можно просто валять дурака. Я протягиваю косяк:
— Хочешь затянуться?
Эддисон качает головой, и я не могу удержаться, чтобы не подколоть её ещё раз:
— Да, я так и думал.
— Знаешь, у твоего отца, наверное, случился бы сердечный приступ, если бы он застал тебя здесь, — говорит она.
Мой отец. Она преподносит его так, как будто его мнение важно для меня больше всего на свете.
— Как ты думаешь, почему я здесь, у конюшни? — спрашиваю я. — И вообще, почему ты здесь? Настолько Сталкер?
Щёки Эддисон краснеют, и я замечаю её смущение. Её легко смутить, но по какой-то причине меня это не раздражает. Мне нравится выводить её из себя, что, вероятно, говорит обо мне как о чём-то ненормальном.
— Ты так самоуверен, Хендрикс, — отвечает она. — Я иногда прихожу сюда, чтобы отвлечься. Ты вторгаешься в моё личное пространство, придурок.
— Придурок, да? — я смеюсь. — Я не думал, что такая хорошая маленькая девочка, как ты, ругается. От чего, чёрт возьми, должен убегать любимому американскому кантри-музыканту? Личный шеф-повар сегодня утром приготовил тебе яйца не так, как ты любишь? — я шучу, но то, что говорится о личном шеф-поваре, чистая правда. У них в этом заведении есть личный шеф-повар. Чертовски смешно.
Она смотрит в землю и пожимает плечами.
— Ничего, — говорит она. — Неважно. Мне нужно вернуться в дом, — она поворачивается, чтобы посмотреть на меня, прежде чем уйти, заправляет прядь светлых волос за ухо. — Знаешь, мы можем быть друзьями. Ты не должен быть таким злым. Я знаю, ты расстроен из-за переезда сюда и всего такого, но было бы здорово быть друзьями.
Я долго смотрю на неё и делаю ещё одну затяжку. Она выглядит такой серьёзной и чертовски… милой… что на секунду я чуть не говорю ей, что было бы круто потусоваться с ней. Потом я вспоминаю, что мой отец — мудак и что я никогда не просил переезжать в Нэшвилл, штат Теннесси, и жить с деревенским любимцем Америки в этом степфордском особняке и в этом районе Степфорда.
И всё же я испытываю укол отвращения к самому себе, когда открываю рот, чтобы заговорить:
— Было бы здорово, если бы ты также отсосала у меня, милая.
Лицо Эддисон заливается краской, и она открывает рот, чтобы что-то сказать, но ничего не выходит.
— Точно, — говорю я. — Так что, если ты не собираешься быть полезной, тогда оставь меня, чёрт возьми, в покое.
На её лице мелькает обиженное выражение, затем она сжимает челюсть и, прищурившись, смотрит на меня:
— Я бы отсосала у тебя, но боюсь, что не смогу найти твой член.
Я собираюсь возразить, что рад помочь ей в этом, но она уже разворачивается, и я наблюдаю, как она отступает, её конский хвост подпрыгивает, когда она уходит. Я хихикаю. Может быть, в конце концов, у маленькой мисс Совершенство есть небольшое преимущество. Это не то, чего я ожидал. Возможно, в ней есть нечто большее, чем я думал.
Наши дни
Эддисон по большей части игнорирует меня, уткнувшись носом в свой чёртов сотовый телефон, отправляя сообщения или проверяя свои аккаунты в социальных сетях, или что там, чёрт возьми, она делает. Я понятия не имею, в чём проблема с этой девушкой, почему у неё в заднице огромная палка. Конечно, я обращался с ней как с дерьмом, когда мы были подростками. Но она должна знать, что я был обычным придурковатым подростком. Виноваты в этом гормоны.