Когда я опускаюсь на него, это не мягко и не опасливо. Я легко скольжу по нему, чему способствует моя ловкость, и Хендрикс издаёт стон, произнося моё имя, сопровождаемое несколькими ругательствами.
На этот раз я та, кто переплетает свои пальцы с его, поднимая его руки над головой, чтобы я могла объезжать его. Сначала прижимаюсь к нему, прижимаюсь всем телом и наслаждаюсь ощущением его внутри меня, ощущением контроля над мужчиной, который обычно всё контролирует, затем приподнимаюсь, когда волны удовольствия захлёстывают меня снова и снова.
Хендрикс сжимает мои бёдра, плотно насаживая меня на свой член, пока я не наполняюсь по самые яйца.
— Ты ощущаешься так чертовски хорошо, Эдди, — говорит он низким голосом.
Мне нравится чувствовать, как он обнажён, как кончик его члена гладит меня внутри, прижимаясь к самому чувствительному месту во мне. Я опускаю руку, потирая свой клитор, пока скачу на нём, позволяя ощущениям захлёстывать меня, пока он поднимает меня всё выше и выше, пока я почти не оказываюсь на краю.
— О боже, Хендрикс, я так близко, — стону я.
— Я хочу почувствовать, как ты кончаешь на меня, — говорит Хендрикс. — Между нами ничего нет.
Мысль о том, чтобы кончить на голый член Хендрикса, доводит меня до предела, и я отпускаю его, громко вскрикивая, простонав имя Хендрикса. Его руки крепко сжимают мои ягодицы, и он стонет, когда вдавливает в меня свой член и наполняет меня своим тёплым семенем.
Позже той ночью я лежу в постели с Хендриксом в гостиничном номере, мои глаза закрыты, но я не сплю.
— Ты не спишь? — шепчет Хендрикс.
— Ага.
— Песня сегодня вечером, — говорит он. — Она была хороша. Действительно хорошая.
— Инди-фолк не продаётся, говорит мой лейбл звукозаписи. Не для меня, — шепчу я.
— Пошли они к чёрту, — говорит Хендрикс. — Ты была живой там, наверху, знаешь ли. Больше, чем, когда я видел тебя на выступлениях или в студии. Это было по-другому.
«Потому что это было о тебе», — я хочу сказать. «Всё по-другому, потому что это было для тебя».
Затем он задаёт вопрос, тот, который я давно хотела, чтобы он задал:
— О ком была песня?
Я делаю паузу, несколько раз открывая и закрывая рот, прежде чем ответить:
— Это была просто песня, Хендрикс, — вру я. Слова застревают у меня в горле, и я рада, что он не видит меня в темноте. Почему я не сказала то, что хотела сказать? Это так просто — записать слова на бумаге, пропеть их перед комнатой, полной незнакомых людей. Но теперь, когда мы здесь вдвоём, одни в постели, внезапно становится невозможно произнести эти слова вслух.
Я люблю тебя. Я любила тебя всегда.
Я боюсь любить тебя так, как люблю сейчас.
Я боюсь потерять тебя.
Глава 27
Хендрикс
Десять месяцев назад
Девочка Эдди,
Я давно не писал тебе писем. Раньше я писал их каждую неделю. Чёрт возьми, иногда в Афганистане это было каждый грёбаный день. Я думаю, мне нужно было за что-то держаться, когда я был там.
Находясь в поле, я думал об уроках плавания в бассейне, прокручивал в голове те ночи снова и снова, пока, клянусь, почти не почувствовал запах хлорки вместо вони грязи в ноздрях. И я бы сказал себе, что, если бы я мог пройти через это, я бы пошёл к тебе. Я бы появился у твоей входной двери и громко признался тебе в любви, сказал бы тебе всё то, чего не говорил раньше, потому что был молод и глуп и думал, что у меня впереди так много лет, что это не имеет значения.
И после этого я больше не мог писать.
Я больше не могу писать тебе.
Я возвращаюсь в Нэшвилл. Ты этого не знаешь, но это так. Я больше не морской пехотинец. Я надену рубашку с воротничком, сяду за стол и зачахну.
Я буду гнить в том же городе, где живёшь ты, но я не смогу заставить себя увидеть тебя.
Поэтому я больше не буду тебе писать. Я должен отпустить тебя.
На этот раз я попытаюсь отпустить тебя. Я думаю, что смогу.
Наши дни
— Ты нервничаешь? — шепчу я, как только мы оказываемся за кулисами. Я пытаюсь не пялиться на неё, но это действительно сложно, когда она выглядит как гламурная девушка пятидесятых, как будто она только что сошла со съёмочной площадки старого фильма. Это было сделано специально, идея её матери показать время, характеризующееся здоровыми американскими ценностями, реакция на тот факт, что мы вместе отправились в путешествие. Несколько человек загрузили видео, где Эдди поёт в баре, и они стали вирусными.