Из первого фургона, на чьем боку красовались эта самонадеянная надпись и рисунок оскаленной лошади, взвившейся на дыбы, соскочил на землю лысоватый господин в твидовом пиджаке, гетрах и высоких коричневых ботинках. Он вытянул длань куда-то в сторону , как бы говоря: здесь будет город заложен!
По знаку повелителя пара прытких мужичков, видимо, его помощники, бросились наверчивать обороты, утаптывая сапогами огромный круг.
Наутро, когда Ботик со всех ног прибежал на поле, там уже стояли маленькие палатки, а кучка ловко и сноровисто поднимали канатами две металлические мачты.
Как они усердствовали, прилаживая ремнями и скобами купол к мачтам! Его полотнища были крепко связаны между собой шнуровкой. А брезентовые полости шатра развевались на ветру парусами невиданной бригантины, прибывшей из дальних стран.
Внезапно заправила в широченных штанах и бандитской шляпе с пером, звали его Игнат, окликнул Ботика:
— Эй ты, недоросль, а ну помогай!
И сунул ему в руки веревку от краев шатра, расстеленного на футбольном поле.
— Работка не пыльная, — командовал Игнат разноперой шайкой-лейкой. — Всего-то и надо потуже натянуть брезент!
От шатра пахло сырой холстиной, дымком, лошадиным навозом. Ботик тянул веревку что есть силы, спотыкался и падал. Честная бражка тоже налегала, а Игнат : «раз-два взяли! Еще взяли!»
Когда брезент натянули и примотали к кольям, а полосатый купол вознесся на две врытые в землю мачты, Игнат усадил Ботика за стол и выставил — наваристую похлебку из фасоли с клецками.
Циркачей по пальцам можно было пересчитать, но все они что-то ладили, шнуровали, тащили из прицепа рейки, скамьи, сиденья кресел.
Праздно прогуливалась по полю с тремя палевыми пуделями только очень красивая женщина в нарядном платье, в огромной шляпе. Эта необычная синьора двигалась с невиданной в тех краях грацией, словно делала вид, что идет по земле, а сама ступала по воздуху, чуть-чуть прихрамывая, что ее совсем не портило.
Пудели гонялись друг за другом и довольно-таки далеко от своей хозяйки, тогда она их звала мелодичным голосом, грассируя французский манер:
— ! Па-артос! !..
Никто и ахнуть не успел, как под навесом появилась конюшня, и там уже стояли — жевали сено шесть лошадей: огненно-рыжая, грязно-желтая с коричневой гривой, пара гнедых, серый жеребец в яблоках и угольно-черная.
Ботик дал морковку, она вытянула морду с выпуклыми влажными глазами ему навстречу. Из-за крупа лошади вдруг выскочил такой же, как лошадь, черноголовый цыган.
— Что , парень, лошади не видел? Ну-ка подержи поводья. Знаешь, как с лошадью обходиться? Чесать, седлать, с какой стороны зайти, чтоб она тебе в лоб копытом не дала?
— А то! — сказал Ботик, главный конюх Филиного мерина.
— Аве-Мария у меня охромела, — пожаловался . — Не пойму, на какое копыто.
Он вывел рослую гнедую кобылу и несколько раз провел ее взад вперед.
У Аве-Марии были длинные ноги и массивное туловище. На ногах и на брюхе у нее при гнедой рубашке виднелись рыжие и коричневые подпалины.
— Кажется, левая, — Ботик пощупал левое , оно было заметно горячее правого.
Конюха звали , он сбегал за молотком, а заодно прихватил копытный нож и крючок. Ботик постучал по стенке копыта, лошадь вздрогнула, приподняла ногу и некоторое время держала ее на весу, а потом осторожно опустила на землю.
Ботик был мастак по хромоногим копытным, поскольку мерин Блюмкиных Капитон имел настолько дырявые башмаки, что из них мусор приходилось выковыривать прямо на дороге. Поэтому он, не раздумывая, сжал копыто между колен, соскреб грязь и обнаружил темное пятно, которое стал скоблить ножом, снимая стружку за стружкой. Рог был твердым, Ботик взмок весь, кромсая копытный башмак, воронка медленно углублялась, пока оттуда не брызнул гной.
— Тащи скипидар или деготь, есть что-нибудь от заразы? — велел он .
И услышал в ответ чей-то хриплый голос густой:
— , …