В то же время знакомые жестами, полунамёками и намёками убедили меня подать заявку на вступление в сообщество «Друзья спорта». В нём состояло около тридцати мужчин в прекрасной физической форме. Для чего они самоорганизовались, постороннему наблюдателю не было понятно. Страница сообщества в Интернете выглядела довольно нейтрально. Но когда меня приняли, всё стало на свои места. Раз в две недели участники встречались в чьей-нибудь просторной квартире и трахались. В этом и состояла их главная миссия. Эти встречи были настоящими праздниками юности и здоровой плоти. К моему удивлению, чаще всего народ собирался прямо через перекресток от моего дома в Аймсбюттеле, у авиаинженера Алекса, стажировавшегося в конструкторском бюро Туполева и поэтому говорившего по-русски. С Алексом я уже успел переспать, но он ни о чём не рассказывал. Конспирация у друзей спорта была на высоте.
Каждый участник мог в течение двух суток наложить вето на приём новичка. Поэтому сообщество к моменту моего вступления уже почти не прирастало участниками: такой массе людей сложно сойтись во вкусах. Тем не менее заявки поступали. Пару раз я одобрял или не одобрял попадавшие мне в руки, вернее — просмотренные в разделе для мемберов, анкеты кандидатов. Но однажды на приложенной к формуляру фотографии оказался Оливер. Я задумался. Раздеваться в его присутствии мне не хотелось. И вносить в нашу дружбу некий порнографический элемент тоже, — она мне была дорога другим. Но мои представления о взаимопомощи, доверительности и прочих высоких материях давали трещину.
Так я, вполне в своём амплуа, — подобные ситуации случались и до и после, — принял самое честное и глупое из возможных решений. Я воспользовался правом вето и гарантированно провалил вступление Оливера в «Друзья спорта» (хотя вряд ли мой голос против был единственным). Вместе с тем я пригласил Оливера на чай и признался ему, что не могу принять решение, то есть что уже пару месяцев состою в том самом сообществе, куда ему так хочется попасть, но не хочу разрушить наши высокие отношения и поэтому поступаю так… Оливер даже не дослушал выкладку до конца. По его мнению, я предал эту дружбу. Не говоря о том, что вообще, как человек чуткий, мог бы давно обратить внимание на его интерес и трахнуть без всяких друзей… спорта. А теперь всё кончено.
Мы долго не общались, потом кое-как восстановили диалог и вот сейчас созваниваемся пару раз в год.
Только чтобы вы не подумали, что я циничная и бессовестная скотина, надо добавить, что на встречи «Друзей спорта» я после этой истории ходить перестал, и вскоре автоматически вылетел за неучастие. Но Оливеру об этом не рассказал. Может быть, для того, чтобы втайне чувствовать себя хоть чуть-чуть рыцарем, этаким благородным и сильным.
Пару ночей подряд снится, что все люди на самом деле заключены в полупрозрачные сферы, наподобие огромных мыльных пузырей. Все движутся по канавкам и бороздкам упрощённого земного ландшафта. Молотить руками или семенить ногами бесполезно — воздействие на траекторию минимальное. Когда я присмотрелся, все оказались одеты — в то, что называется комфорт-одеждой. Я был босиком, в джинсах и майке. И у каждого с собой оказался минимальный набор предметов. Я видел Олега — в его небольшом шарике парило множество безделушек, диски, какие-то карандаши. На внешнюю поверхность — в радужных разводах, действительно как у мыльного пузыря, — налипли кусочки от всех зон и участков, где он передвигался. Листья и хвоинки, обрывок афиши с текстом, кажется, на испанском.
В моём собственном шаре было очень много пустоты (на дне лежали пачка бумаг и фотоальбом). Понимая, что управлять этой махиной, двигающейся по сложной траектории, нельзя, я всё же пытался предотвратить столкновение. Напрягся, ожидая хлопка, но шары плавно самортизировали и оттолкнулись друг от друга. Вмятины на пленках начали выправляться.
Многие сферы, разных размеров и оттенков цветов, двигались парами или группами. Не очень понятно, чем обусловлено это движение — каким-то ветром или геологическим характером местности. Но что я понял — некоторым удаётся как-то раскачаться или подпрыгнуть. И ещё я откуда-то узнал, что произойдёт, если оболочка порвётся. Дело в том, что внутри шаров совершенно нормальная сила тяжести. А вот снаружи — отрицательная, и все, выпавшие туда, падают вверх.
Когда интенсивность ночной жизни снижается, в злачных местах так и кажется, что все рассматривают тебя, — а может быть, виною была неформатная белая рубашка или то, как я бодро влил в себя предложенную Юргеном водку. На танцфлехе к двум ночи можно было лишь осциллировать. Я отошёл выпить текилы, потому что это самый доступный крепкий напиток, а денег с собой почти не было. Ко мне подкрался смутно знакомый лицом (клуб, Интернет?) мужчина и сказал: «У тебя в глазах такая печаль… как у… — я наклонился к нему, чтобы расслышать, — как у щенка», — повторил он, отвернулся и оставил меня стоять у стойки бара с этим знанием.