2. Душ, кофе, утренний секс (порядок произвольный) — так не начинают день настоящие мужчины, решил я позавчера. Мобилизовал душевные силы и сразу после звонка будильника натянул на себя тренировочные брюки. Затем натянул спортивную форму и кеды на вяло отбрыкивающегося Ваню. Через две-три минуты мы уже бежали трусцой по парку над Эльбой. Пробуждение длилось полчаса, за которые мы сомнамбулически достигли далёких и живописных краёв. Где и обнаружили, что сил на обратную дорогу просто не хватает. И кеды до крови натерли ноги. Привыкли к стремительному перемещению на велосипедах — и, очевидно, недооценили дистанцию. Но как мужественно мы возвращались, как подавляли стенания, как поддерживали друг друга нежными словами. И какой завтрак с детским питанием, копчёной форелью и козьим сыром устроили себе дома!..
Транспортники должны чаще бастовать. В первой половине дня не вышли на работу машинисты S-линий (U — это метро, S — как бы электрички, но разница между ними только в подчинении — местном или центральном). Мои велосипеды, как назло, пристёгнуты в подвальчике, а ключ забыт в Дюссельдорфе. Прошёл пешком по порту, до Ландунгбюрюкен, где работающее метро. На обычно пустующей утром набережной — оживление. Пешеходы и велосипедисты в два потока. Незнакомые люди заговаривают друг с другом. Все улыбаются, все в хорошем настроении. И на работе можно с воодушевлением поболтать, кто и как добирался. В общем, пассионарный взрыв.
Человек, с которым у меня до сих пор были самый длительные отношения, отличался исключительно точными представлениями о том, какие повседневные (и метафизические) занятия являются достойными или недостойными. Например, однозначным «фу» и табу был «Макдоналдс». Но для меня введение любого запрета — или даже закрепление в качестве нормы чего-то справедливого и прогрессивного — всегда означало соблазн борьбы. Однажды солнечным октябрьским днём, когда мне было (на юбилей нашей свадьбы, если это важно) подарено желание, я, конечно же, выбрал романтический ужин в местном ресторане быстрого питания.
Совершив сегодня с Ваней велосипедный марш-бросок по городу и по каналам верхнего Альстера, — между делом познакомившись за кофе с юношей, которому очень хочется
Я впервые мог рассказывать обо всём этом так легко. Хотя и место, и пасмурный день, казалось бы, не должны были способствовать. С Ваней всё невероятно легко. Иногда — легкомысленно, но лишь пока не начнутся джаз и/или тибетское танго. Ваня, Wanja, Йоханнес — моя троица: мои любовник, брат и я сам, узнавший и рассматривающий себя. (Формула тоже легкомысленная bis глупая.) Наверное, это химия «Макдоналдса», каналы в жёлтой листве, утки, гуси-лебеди, шварцкиршевый торт и кофе с пенкой, велосипеды и холодные уши. Наверное, я очень поглупел — но это, как и всё остальное, поправимо.
«Любимый, я загоню лермантавский опель в мыло», — пишет Ваня, выезжая из Дюссельдорфа в Гамбург. После того, как позавчера на 150 км/ч лопнуло колесо на фридриховском авто, а незадого до этого случилась авария на робертовском… Неприятности с машинами и транспортом вообще преследовали нас с друзьями в последние месяцы так часто, что я почти обрадовался, когда Ване пригрозили аннулировать права. Он и на велосипеде ездит так резво, что у зрителей мурашки. А незадачливые официанты, переходящие велосипедную дорожку в Овельгённе, опрокидывают подносы с посудой.
Кстати. «Тут что-то висело с проводками и мешало, я оторвал». — «Это был велокомпьютер». «У цветка на кухне что-то висело, я обрезал». — «Это были воздушные корни». В маленьком ресторанчике, не дожидаясь, что хозяин убавит дурацкую музыку, Ваня встает и выдергивает из стены провода, ведущие к колонкам. И уже дома: «Где у нас молоток?» — «Мы же сейчас будем ужинать». — «Я лёд хочу поколоть…»