Она без всякого труда,
Смешна, напыщена, сермяжна,
На лист заносится отважно.
Не получилось? Не беда.
Сказать по правде, мне не важно,
Где стих, а где белиберда.
Конечно, где-то Пастернак
Уже заметил, что не так,
А следует совсем иначе
Писать, не заводить бумаг,
Что, мол, важна самоотдача,
А рукописи — пустяки.
Но мне и промахи легки.
Себя ни капельки не прячу
И в самой скверной неудаче
Не откажусь и от строки.
Переплету черновики.
24 мая 1971
ПРИБЛИЖЕНИЕ ЛЕТА
Пока роятся у висков
Весенние заначки,
Подходит время отпусков
И время летней спячки.
И лес по-доброму сердит
В своих побегах пробных,
И людям следует бродить
В его чертах подробных.
Бродить по улицам, взахлёб
Лопочущим, что где-то,
Бетховенский насупив лоб,
К весне шагает лето.
Подхлёстывает лето нас
То ласково, то люто,
Но каждый день и каждый час
К каждую минуту.
Весна шагнула за порог.
На трапезе прощальной
Надломим, как ржаной кусок,
Мой стих экспроментальный.
24 мая 1971
* * *
Неба ли весеннего кусочек,
Не разбитого на этажи,
Или бег моих небрежных строчек:
Что сегодня выберешь, скажи?
Снилось мне, что нас тропа лесная
Приглашает на прогулку, но
Небо пасмурно, и я не знаю,
Отчего неласково оно.
У тропы внимательные ели,
Зноем доведённые до слез,
Тихо растворяют акварели
Девичьего шепота берез.
На полянах, собранные в горстки,
Из-под земляничного листка
Ягоды, большие, как напёрстки,
Дразнятся, зелёные пока...
Снилась мне, зачем — ещё не знаю,
Да и ты едва ли объяснишь,
Созерцательная глушь лесная,
Хвойная и лиственная тишь.
25 мая 1971
ПИСЬМО(КИРИЛЛУ Л–о)
Память сердца в копилку положит
Нашу встречу… С ленцой деревень
Так давно и безвыходно прожит
Этот новомихайловский день,
Эти мутные, стёртые дали...
Помню так: моросило с утра,
И в палатке у вас ночевали
Под дощатым настилом ветра.
Словом, связан ещё не с тобою
Этот день, но зато не забыт
Пятачок над полоской прибоя,
Где студенческий лагерь разбит.
Было пасмурно, море штормило,
Мы приехали, весь экипаж
Из автобуса хлынул уныло
На пустой и замызганный пляж.
В соответствии с общим порядком
В канцелярию сдав паспорта,
Мы приписаны были к палаткам,
Получили в столовой места.
В дождик, этакой скверной порою
Прихожу, объясненья просты.
А меня дожидаются трое —
Это Алик, Володя и ты.
Хоть и грустно, но вовсе не странно
Через долгие годы опять
Благодарную роль д'Артаньяна,
Мной не сыгранную, вспоминать.
Всё казалось печальным не слишком,
А, напротив, весёлым вполне
Четырём загорелым мальчишкам,
В том числе почему-то и мне.
Бормотал не понять по-каковски,
Губошлёпил лазурной губой
Разморенный жарой августовской
Черноморский ленивый прибой...
Я себе самому не отвечу,
Почему среди прочих потерь
Нашу самую первую встречу
Так мне важно припомнить теперь...
31 мая 1971
* * *
Я собирался сделаться учёным,
Хотел служить наукам отвлечённым,
И вот закончил школу без помех
И подал документы на физ-мех.
А там, набрав положенные баллы,
С размаху окунулся в интегралы,
И что определяет бытие,
Я выяснил на кафедре Лурье...
И закружилось всё, и завертелось...
Ребячество! Куда всё это делось?
Матфизика, задача Дирихле,
Спецкафедра, изделие в чехле...
А между тем учились мы неплохо —
Немудрено! Нас позвала эпоха.
Сидели с книжками до темноты
И были с мирозданием на ты...
Но, кажется, судьба со мной шутила —
И я на звёзды поменял светила,
А малые небесные тела —
На самые обычные дела...
1 июня 1971
РУБАИ
Нас душевные муки толкают к перу.
Я бокал за любовь подниму на пиру.
В ней единственной вижу я цель и призванье —
И с подругой в лукошко стихи соберу.
Все несчастья на свете приносит любовь.
Раны, узы и сети приносит любовь.
Но и всё, для чего мы с тобой существуем, —
Даже птичку в анкете, — приносит любовь.
Пусть же эти напасти сопутствует нам.
Нет желаннее власти и пут мудрецам.
Пусть до гроба сладчайшее в мире несчастье
Нас приводит к причастью в языческий храм.
июнь 1971
* * *
Что снилось мне? Турусы на колёсах,
Весёлые такие, с огоньком.
И молодая ведьма, босиком,
С колосьями, запутанными в косах.
Что снилось мне? Изба на курьих ножках,
Две галки на облупленной трубе,
Облезлый кот на крыше, а в избе
Сокурсница моя в одних серёжках.
Что снилось мне? Всего не вспомню я.
Веселая была галиматья.
июнь 1971
СОНЕТ
Сложу александрийский стих.
Скажу, что, мол, вздыхает лира,
И ток таинственен и тих
Быстротекущего эфира.
Признаюсь, что меня манит
Полет высоких женских ножек
И прелесть томная ланит...
Но кто соседу объяснит
Предназначенье мест отхожих?
Он к раковине семенит!
Тут храм, кричу, а не квартира!
А он в кругу друзей своих
Соображает на троих.
Попробуй, отрешись от мира!
июнь 1971
* * *
Над твоими стихами я плачу четвертую ночь,
Над твоими стихами, тончайшими, как паутинки.
Их высокому строю шепчу: приговор свой отсрочь!
Может статься, по мне эта осень справляет поминки.
Над твоими стихами луна одиноко взошла,
На столе у меня тишину сообщила предметам.
Может быть, ты и знала, что зло я творил не со зла.
Может быть, ты и знала, но нет искупления в этом.
21 августа 1971
* * *
Девятое чудо земное,
Фонтанки литой парапет,
Не мною, конечно, не мною
Открыт и впервые воспет.
И деды уже замечали,
И дети заметят стократ:
Записаны наши печали
Арабскою вязью оград.
Решёток таинственный очерк,
Сквозной, невесомый почти.
Поди, разбери этот почерк,
О радостях наших прочти!