Мои неловкие потуги —
Спасают от тоски и скуки…
С волками жить — по волчьи выть.
12 февраля 1972
* * *
Четыре утра́, ложиться пора,
Но в сердце свербит упрямо
Запретное слово. Столбняк пера.
Замок на ограде храма.
Я слушаю музу словно впервой,
Но нет, показалось, не слышу,
А слышу голос над головой
Картавый, бесслезный и деловой,
Как будто прочли афишу.
12 февраля 1972
* * *
Зимний день бесполый
С облака летит,
Слякотный, тяжёлый
В комнате следит;
Полон постоянством
Скуки обжитой,
Медленным пространством,
Жёлтой немотой.
13 февраля 1972
АМНЕРИС
Узкие детские груди,
Боль, унижение, страх.
Звёзды печальны, как люди,
В этих роскошных садах.
Ночь промелькнёт, неизменный
Ра возродится, а ей
Нужно прислуге надменной
Скорби не выдать своей.
Боли своей ежедневной
Не с кем тебе разделить.
Милая! Тяжко царевной,
Легче невольницей быть.
24 февраля 1972
* * *
Зима не кончилась в апреле.
Апрелю не было конца.
Деревья медленно старели
И цепенели небеса.
И даже к середине мая
Не изменилось ничего —
Но эта пауза немая
Не обманула никого.
О, эти голые дороги
И ощущение вины!
Куда запропастились боги?
Не получается весны.
26 апреля 1972
Я ЧИТАЮ СТИХИ
Я говорю: — Афины, этот спрут... —
И чувствую: сейчас меня попрут.
И сзади шёпот: — Брось, а то попросят.
У нас стихотворений не выносят!
4 июня 1972
* * *
Мне снилось что-то гордое сегодня:
Как будто я — совсем уже не я,
А некий гений, мученик, судья...
Судьба непарная. Ошиблась сводня.
Должно быть, мне чужой прислали сон.
Увенчанный известностью вселенской,
Заказывал такое Вознесенский,
Да адрес перепутал почтальон.
2 июля 1972
* * *
Материя, пространство, время,
Энергия... неужто всё?
Над категориями всеми
Слышно молчание Твоё.
И слово медлит в повтореньи,
И с нами истина хитрит,
И где-то в пятом измереньи
Моя крылатая парит.
3 июля 1972
* * *
Не оттого ли, что ты — в Коктебеле,
Так беззащитен и тонок
Город в своей полуночной купели —
Мои безымянный ребёнок?
Писем не пишут из Гипербореи:
Сердце не сосредоточить.
Мчаться в Тавриду — скорее, скорее!
Лишь бы тебя не просрочить.
Город укутан в своей колыбели
Ворохом белых пеленок,
По небу ходит в твоем Коктебеле
Мой белолобый телёнок...
15 июля 1972
* * *
О. М.
Поэт дурачился с пространством,
Захлёбывался высотой
И упивался постоянством
Своей иронии святой.
И в откровеньях неумерен,
И неумерен в прямоте —
Он был мучительно уверен
В своей конечной правоте.
18 июля 1972, Коктебель (Орджоникидзе)
СРЕДНЯЯ КОСА
Такая удивительная тишь,
Что, кажется, по воздуху летишь
К под тобою — чаек голоса
И этот остров, Средняя коса,
Где мы застряли между двух морей:
Сидим в Боспоре, в тех гипербореях,
Откуда греки плавали в Пирей,
Где турки русских вешали на реях...
Как даль ясна! Как вечность далека!
Полуоткрытый клювик кулика,
Нелепый, будто вымолвивший слово...
Как сладок ветер, дующий с Азова!
21 июля 1972, Керчь, Средняя коса
* * *
Я не узнал тебя, Пантикапей!
Не угадал тебя, неблагодарен,
В глухом краю кошмарных эпопей,
Где Корчев Керчью окрестил татарин.
Здесь ласточки кружатся надо мной,
Над кранами, причалами и доком,
Трусливый пёс бежит к вокзалу боком,
И море спит белёсою стеной.
Я не узнал тебя, мой давний бред,
Но памятью я от тебя завишу,
Я твой тревожный древний воздух вижу
И тёмных былей различаю след.
21 июля 1972, Керчь, Морвокзал
В АРХИПО-ОСИПОВКЕ
Надкусываем километры,
Наматываем серпантин.
Крутые кавказские ветры
Срываются с горных плотин.
И дождик, весёлый и смелый,
Вприпрыжку бежит по шоссе,
А следом автобус бестелый
Бесшумно летит в Туапсе.
22 июля 1972, Архипо-Осиповка
* * *
Господи, сколько свободы
Или — точнее — любви
Выпало мне от природы
В лучшие годы мои!
Ибо любовь и свобода —
Это и хлеб, и вино,
Это и дом, и работа —
Это и вправду одно!
28 августа 1972
У МОГИЛЫ Я. Р.
Притихшие выси и воды
Проститься со мной позови.
Я — только личинка свободы,
И, значит, личинка любви.
Об этой любви памятуя,
Берёзы стоят в забытьи,
И вечнозелёная туя
Пустила чешуйки свои.
29 августа 1972
* * *
Ты, человек, таинственный сосуд,
В себе замкнувший разума сиянье
И творчества неистребимый зуд,
Ты так же сложен, как и мирозданье —
Пока тебя в клочки не разнесут!
1 сентября 1972
ЭПИГРАММА
Я понял, критик мой блестящий,
Что я поэт не настоящий,
А настоящий — это тот,
Который книжки издаёт.
9 сентября 1972
* * *
Умер старый холостяк.
За день до своей кончины
У приятеля в гостях
Был он весел без причины,
Толковал о новостях.
В день кончины на работе
Суетился, был на взводе,
Всем запомнился — в очках,
С важной миной деловитой,
С плоской лысиной сердитой,
С белой паклей на висках.
Вечером в своей квартире,
Ворот расстегнув пошире
И в пижаму облачась,
Сел за чтенье... В этот час
Был один он в целом мире.
Спохватились к четвергу.
Слесарь, вызванный с завода,
Справился с замком в два счёта.
Он лежал ничком у входа,
Точно рухнул на бегу.
Я с беднягой не был дружен.
Мой поклон ему не нужен.
Как сказать ему: прости?
Как связать теперь людские