– Приготовь еще кофе, Элис. И он мне подмигнул. Господи.
Он задом выгонял свой «ягуар» из гаража, я стоял на дороге и якобы руководил его действиями, а сам поглядывал – не появится ли маленький Тристрам? Про отца и машину я вспомнил лишь когда мне в лодыжки уткнулся задний бампер.
– Ты что, лунатик? Тебя зачем сюда поставили?
– Извини, папа. Замечтался.
Садясь в машину, я все-таки увидел Тристрама.
– Погоди секунду. Может, Тристрама подбросим?
– Кого?
– Парня Холландов.
– А-а, да. Парень Холландов.
И он сдал машину назад, резко нажал на тормоз прямо возле Тристрама.
– Залезай, парень. Подбросим.
Отказаться было неудобно. Боже, какой у него усталый вид! Нужно быть смельчаком, чтобы в таком состоянии даже подумать о том, чтобы в таком состоянии идти в школу, – нужно быть смельчаком. А что Дженни?
– Как отец? Матушка? – спросил отец. Тристраму было не до светской беседы. Ему бы сейчас побыть одному, уйти в себя, предаться всяким лирическим мыслям.
– В добром здравии, – немногословно ответил он. Отец засмеялся.
– В добром здравии? Один-ноль в твою пользу. А что в школе? Как школа? Тоже в добром здравии, надо думать?
Отец. Ну как он может? У человека первое утро после той самой ночи, а он с чем пристает?
– Нормально.
Я повернулся и посмотрел на него. Спокойный, притихший, аккуратненький в своей школьной форме под темно-синим плащиком. Но я вижу тебя насквозь. От меня – никаких секретов. Все как на ладони. Можешь закрываться в душевой, сколько угодно. Я уже все видел. Ну, сладенький, красивенький Тристрамчик, что скажешь? Под моим взглядом он заерзал. Да не хочу я тебя смутить. Знаю, тебе требуется защита.
– Ну, как тебе в соборной школе? Не так уж плохо, верно? – спрашивал отец. – Да и город ничего. Согласен?
Тристрам кивнул, думая совершенно о другом.
– Сегодня мы с Келвином совершим рекордный трюк – двухчасовое родео по городу. Он учится водить, – объяснил отец Тристраму. – Выучится – сам тебя сможет в школу подвозить. Верно, Келвин?
– Точно. Обязательно.
– Вот и молодец.
Почему-то мне показалось, что Тристрам ухмыляется за моей спиной. Я пожал плечами – так, без всякой причины.
– Парнишка-то тихоня, да? Ногу со сцепления убирай плавно.
– Кто? Тристрам?
– Да. Я же говорю тебе – плавно.
– Понял, папа. Не то, что тихоня. Просто ему всего четырнадцать лет.
– Все равно, сказать-то ему особенно нечего. Вообще он не дурак?
– Не знаю. С виду парень толковый.
– Интересно, с Траншанами они подружились? Плохо себе это представляю. По-моему, они друг другу нужны, как корове седло. А миссис Траншан…
– Мне она нравится. Симпатичная тетка. Слегка шумноватая, а так – ничего.
– Слегка? Да стоит ей что-то произнести шепотом, об этом знает весь Кентербери. Когда у нас взорвался котел, я даже не успел сантехнику позвонить, а об этом уже знал весь город. Я приехал в тот день на работу, так на меня все накинулись с расспросами: что да как? Ничего себе, слегка шумноватая.
– Это ты зря, она ничего. Куда дальше – налево или направо?
Я был собой доволен – веду машину и при этом худо-бедно могу поддерживать разговор. Приятно, когда уверен в своих силах. Вж-жж! Вж-жж! Хочешь, крошка моя, я поглажу твои шелковистые бедра?
– Налево. Отлично. Привыкаешь потихоньку. Да, может, она не такая и плохая. Весь город такой, если разобраться. Что ни сделай, тут же всему городу известно – и перемывают друг другу косточки с истинным удовольствием. Поклясться могу, про твои отметки в школе все узнают раньше нас. Маленький городок – ничего не поделаешь. Нет, я был бы только рад, чтобы Траншаны и Холланды подружились. Соберутся вместе две кумушки и будут лясы точить, а? И твоя матушка вместе с ними.
Я не видел его лица, но знал – он мне подмигнул. Подмигнул-долбанул, сколько мне надо чего сделать, сколько мне чего хочется! Надо пронюхать, будут ли они вечером снова встречаться. Надо грызть науку и спихнуть эти чертовы экзамены. Надо выбраться из этого Кентербери. Надо сдать экзамен на вождение, тогда смогу ехать, когда хочу и как хочу. А хочу я посадить к себе в машину этих детишек, чем скорее тем лучше, отвезу их в лес и буду смотреть, как они будут пастись на травке, а сквозь деревья будет сочиться солнечный свет. Надо завести фотоаппарат. Надо быть дома и ждать их условного сигнала.
– Ну-ну, сынок, не нервничай. Веди машину спокойно – это ведь как в жизни. Будешь двигаться спокойно – далеко уедешь.
– Понял, папа.
– Вот и молодец.
ГЛАВА 17
– Опять времени в обрез. Надоела мне эта спешка. Тристрам уронил голову в ладони.
– Скоро выходные. – Дженни легонько опустила руку на его макушку.
– Ну, и куда мы с тобой пойдем?
– Куда угодно. Погуляем, чем-нибудь займемся. А по воскресеньям мои всегда куда-нибудь уходят. Можем даже в собор сходить. Да мало ли куда.
– Были бы у нас велосипеды… или будь я постарше, и с машиной. Да, был бы я постарше… у меня были бы деньги и все прочее – делали бы, что хотим.
– Ну, тогда ты был бы для меня слишком старый. Тебе было бы лет двадцать, мама ни за что не разрешила бы мне с тобой встречаться.
– А как же Келвин?
– Ну, Келвина мы знаем всю жизнь. Когда мне было четыре, ему было десять – какие тут возражения?
Они сидели на ватном одеяле, полностью одетые. Они пришли в сарай, раскатили постель, нежно поцеловались, взялись за руки – и просто стали разговаривать.
– У тебя сегодня никакого странного чувства не было? – спросила Дженни.
– Было чуток. А у тебя?
– Да. Словно сама не своя. Но никто ничего не заметил. Во всяком случае, мне так показалось.
– Да и нельзя ничего заметить. Только ты сам про это знаешь – больше никто.
– И второй человек.
– Но уж больше точно никто. И не может никто знать.
– Честно?
Он кивнул, и она крепко обхватила его руками. Он погладил ее шею.
– Прямо была сама не своя?
– Ну, как… просто как бы другая… не такая, как остальные. А ты ничего такого не чувствовал?
– Пожалуй, тоже.
– У тебя все по-другому – ты ведь парень. А для меня, для девочки, это гораздо важнее.
– Ну, не сказал бы. Для меня это тоже еще как важно. Только и разницы, что чувствую себя более или менее сносно.
– Видишь! Так в этом все дело! А я – просто сама не своя. Но для тебя это важно? Не обманываешь?
– Еще бы. Да, может, за всю мою жизнь… за всю жизнь ничего важнее…
Не успел он закончить, как она завалила его на спину и забралась на него. Стала зажимать ему лицо руками, чтоб нечем было дышать, при этом вовсю хихикала. С минуту они так побарахтались, потом Тристрам вдруг обмяк. Дженни все хихикала, а он лежал совершенно неподвижно. Поиграв с ним еще несколько секунд, она внезапно остановилась.
– Тристрам. Ответа нет.
– Тристрам.
Она огляделась по сторонам, потом снова заглянула ему в лицо.
– Тристрам. Ну, ладно. Хватит, прошу тебя.
И она потрепала его по лицу. Он не пошевелился. Она начала сползать с него. У меня голова пошла кругом. Кто-то словно спросил меня: а ты что здесь делаешь, Келвин Эпплби?
– Шутка.
Тристрам захихикал.
– Тристрам, да тебя за это убить мало. Вот это точно.
– А сейчас я тебя съем. Запью чаем – и ни с кем не поделюсь. Хи-хи.
– Э, нет. Нетушки.
И вдруг – буйство плоти: он задрал ей юбку и перевернул на живот. Господи, как ребенок, всего лишь ребенок может носить такие трусики? Откуда у ребенка такие длиннющие ноги? В этих белых носках они кажутся еще длиннее. Он медленно приспустил трусики, пару раз чмокнул Дженни в попку и начал шлепать ее, как стучат на тамтамах. И даже запел под этот перестук.
– Тристрам, перестань. Хватит. Она прыснула от смеха.
Ее попка чуть вздрагивала под его ритмичными ударами. Но вот Дженни вильнула бедрами, трусики запутались между ягодицами, и Тристрам перестал стучать на тамтамах. Он глубоко задышал и стал тереться щекой о ее нежную кожу. Его светлые шелковистые волосы колыхались над полоской ее трусиков. Мои ноги непроизвольно раздвинулись, а его лицо скользило вдоль ее бедер, стараясь в них углубиться. Дженни перевернулась на спину, трусики рассекли надвое ее молодую поросль, и Тристрам зарылся в нее лицом, а руки Дженни поглаживали его затылок. Улыбаясь нежнейшей улыбкой, она расстегнула его брюки, и ее ищущие пальцы задвигались вдоль его ноги, вверх, вниз, снова вверх, она овладела его малышом-крепышом, вытолкнула его наверх и распластала вдоль живота, подобралась большим пальцем к верхушке… Тристрам подвинулся чуть выше, и они снова поцеловались, играя друг с другом.