Через пару минут я уже стою рядом с Фалком — тот за это время успел и трос как надо закрепить и ножи вытащить и, главное отыскать удобный темный угол — как не хочется Жент провести в опостылевшем мешке еще пару часов, но все же придется — минимум, пока не закончится штурм. Ну, а пока она наслаждается хотя бы минуткой свободы, разминая затекшие за этот день ноги — пока что у нее не то, что ходить, а даже стоять не получается. Впрочем, осматриваться и сыпать вопросами по сторонам ей это совершенно не мешает. Да что там, ей не мешают даже солдаты второй и пятой десяток, один за другим взбирающиеся на стены… Я думаю, кстати, не вызывает сомнений, что мы не полезли сюда в гордом одиночестве, никого не предупредив? Хорошим бы был я десятником, если бы выкинул такой трюк…. Нет уж — все по правилам: раз время не ждет и предупредить командование я уже не успевал, пришлось по собственной инициативе поднимать две соседние десятки, в первую очередь, конечно, вторую, которой только что в преддверие нового штурма выдали эти чудо-арбалеты — и, оставив, Валешку дожидаться так и не вернувшегося сотника совершать марш-бросок через расщелину. Вряд ли стоит описывать, как мы боком лезли через эту… ну, фактически, просто большую трещину в скале — Жент явно переборщила, утверждая, что тут можно пролезть ободравшись до крови: у нас одни кости и то постоянно чиркали об камни… Впрочем, честно говоря, немертвым от этого ни горячо ни холодно — главное броню и одежду не испортить: ее чинить негде будет…
… -Эй, Кэр… — нет определенно мы плохо влияем на ребенка! Вместо того, чтобы падать в обморок от ужаса, в страхе отворачиваться или хотя бы просто скорчиться от отвращения, наша подопечная разглядывает свежие трупы, как нечто само собой разумеющееся, с интересом изучая раны.
— Скажи, как вы их убили? От мечей остаются другие следы, да и на стрелы это не похоже…
Вот оно разлагающее влияние сил Тьмы — девочка с нами всего две недели а уже спрашивает про трупы и способы убийства! Хотя, я думаю с учетом того, кого она спрашивает — суть вопроса уже не играет большой роли.
— Все просто, Жент — это следы от метательных ножей. Фалк с ними здорово обращается.
— А… Но, Кэр… Разве ножи это воинское оружие? Отец тоже хорошо их кидает… кидал — Жент до скрипа стиснула зубы, но все-таки продолжила, она, замечу, вообще неожиданно быстро оправляется от потерь — вон даже от тех слез, что были пятнадцать минут назад, не осталось никаких следов — Он даже меня обещал научить, но использовал их всегда только для охоты, а в бою… ну, как вы — мечом и щитом…
— Зря ты так, Жент, зря… Видел я один раз, как такой вот ножичек почти решил судьбу войны, а ты… не воинское оружие… Э, спокойно, не надо сверкать глазами — у нас времени на разговоры нет — там наших наверное уже под стенами бьют… Хотя, ладно, все равно без приказа выдвигаться не будем — стену заняли и ждем. Значит слушай: дело было как раз у этого перевала — там, где мы последний город брали. Получилась фактически, эпическая сцена — стоят две армии друг напротив друга и ждут команды… А командиры толи миром дело хотят уладить, толи не знаю что — в общем медлят. Ну, тогда вперед и вышел один из северян — дескать, решим все в поединке, нечего людей за зря класть… А ему навстречу наш лучший боец, помнится Верном его звали — в особом фаворе у главного маршала, нынешнего полководца то есть, ходил, ни одного поединка еще не проиграл.
— И они бились в честном бою?! — Жент, кажется, восприняла эту историю, как красивую сказку…
— Ну, да… почти. Только в этом Верне было два с хвостиком метра роста и еще прибавь панцирь с кольчугой. А у северянина даже щита не было.
— Это же… это подло!
— Ну, ну. Только северянин победил. Он просто дождался, пока эта куча железа окажется в двух метрах, и метнул один такой маленький ножичек — прямо в глазную щель. Попал. И убил, кстати.