При этом управление осуществлялось оперативной группой штаба фронта в Краснодаре (командующий фронтом генерал Козлов тоже был там), а остальная часть штаба пребывала в Тбилиси, что не облегчало управление. Теперь же с образованием Крымского фронта, его управление должно было оказаться на Керченском полуострове. Тем более, что представитель Ставки Мехлис уже прибыл сюда и нашел, что с управлением войсками творится неладное и пора наводить порядок (это очень мягкие формулировки того, что он увидел и о чем сообщил в Москву). А обе отброшенные на Ак-Монайский перешеек армии фронта должны были продолжать выполнять задачу по освобождению Крыма. Ее с них никто не снял.
Вот фронт и готовился к ее выполнению, одновременно организуясь. Новый начальник политуправления фронта только ожидался из Москвы, политотдел был в процессе переброски, тех фронтовых политработников, что имелись в наличии, заграбастали Мехлис и Член Военного Совета Шаманин. Мехлис пойманных им направил делегатами в части с требованием собрать информацию о положении частей и их состоянии, потому как после отхода штабная работа в армиях пребывала в кризисе, особенно в 44 армии, которая тяжело пострадала от удара люфтваффе по штабу и управлению ее. У Шаманина на своих политработников были собственные планы, не очень сочетающиеся с тем, чтобы они бегали на побегушках у московского гостя, выявляя для него промахи, чтобы Мехлис потом за найденные ими недостатки высказывал претензии руководству фронта.
В общем-то получалось, с точки зрения Андрея Михайловича, что он здесь в 'глазу бури', то есть вокруг него бушует вихрь работы и преобразований, а он тут может сидеть и ждать, когда его захомутают и привлекут.
Сам старый доктор с позиции своего возраста предпочел бы мирно делать вид, что чем-то полезным занят до того, как все устаканится, а потом уже заняться порученным делом.
Но на его беду, старая голова сочеталась с относительно молодым телом, потому получалось, что сидеть в уголочке-это постоянно ощущать, как тебя так и подмывает что-то сделать. Экое ему тело олимпийцы подобрали. По зеркалу-под сорок, но энергии на двадцать пять!
Итого Андрей Михайлович встал перед выбором: взять и сочинить статью для фронтовой газеты вроде 'Уставной порядок-основа службы!' или отправиться поискать Мехлиса либо Шаманина и получить какое-то дело.
Он решил, что писать об уставном порядке человеку, не знающему уставов, как-то некомильфо, и отправился в пасть дракона или даже двух драконов. Репутация Мехлиса всем известна, но и Шаманин в общении был не подарок.
Мехлис оказался ближе, через дом, но добраться до него было сложно. Два раза проверяли документы и спрашивали цель визита. Дальше был третий барьер из двух порученцев Мехлиса, причем оба в звании бригадных комиссаров. Один из них, по фамилии Амелин, как оказалось, слегка знал полкового комиссара до войны.
Он и сказал: 'Посиди пока в этой комнате, товарищ Мехлис занят важнейшим делом. Думаю, через часок он закончит, тогда я о тебе скажу. Но будь готов получить приказ ехать, куда понадобишься.'
Андрей Михайлович и стал ждать. Потом в комнатку пристроился полковник с артиллерийскими петлицами, затем старший политрук, отчаянно робевший от того, что рядом с ним сидят двое старших по званию. Поэтому он даже сидел по стойке 'смирно'. Ожидание затягивалось. Стрелки ЗИФа на руке показывали, что уже прошло полтора часа, когда заглянул Амелин и произнес:
--Давай! Товарищ Мехлис ждет!
Андрей Михайлович бросил взгляд на себя в зеркало в коридоре, кое-где подправил, и двинулся к двери. Причем ему наведение лоска на себя немного не понравилось: не то, чтобы из равнодушия к своему внешнему виду, а потому, что сделал это автоматически. Что наводило на некоторые мысли. Но обсуждать их было некогда.
Пора было входить в то Место-Куда -Заходить -Многие- Боялись. Андрей Михайлович набрал в грудь воздуха и шагнул.
Дверь в комнату не оказалась пастью чудовища и его не сжевала. Мехлис в этот момент стоял и глядел в окно. Повернувшись на приветствие вошедшего, он улыбнулся:
--Здравствуйте, товарищ Вяземцев! Давно мы не встречались, давно. Я услышал вашу фамилию и подумал: неужели это тот ротный фельдшер из моей дивизии? Ну, думаю, гляну. А то на Дальнем Востоке мне встретился интендант с такой фамилией, но он оказался однофамильцем, хотя и одновременно тезкой.