Предстояло относительно недалекое путешествие, километров эдак на пять, но верхом и по мокрому.
Андрей Михайлович шел к лошади, как на закланье, но снова выручил сосед по телу. Для него это проблемой не было. Тем более, коняга попалась смирная, давно утратившая пыл юности, поэтому медленно, но уверено трусившая туда, куда хотел всадник. И еще радостным оказалось то, что даже по залитым водой полям кобыла шла уверенно, не оставляя ноги в почве. Поэтому до нужной точки прибыли через час. НП бригады располагался на скромной высотке, которой больше подходило звание 'пупа', нежели высоты или горы. Да и на карте она обозначалась знаком '+6'. Когда-то недавно на ней располагалось глинобитное строение, ныне снесенное артогнем. А жерди бывшей крыши пошли на перекрытие траншеи. Но тем не мене 'пуп' дал возможность скрытно подойти к НП и не быть обстрелянными. Лошади вместе с коноводом остались в балочке у подножия 'горы'. НП представлял собой дугообразный окоп с перекрытым участком. Назвать его блиндажом язык не поворачивался. Там находились комбриг и несколько штабных работников. Окоп был сделан качественно: полного профиля и с хорошим дренажом: воды на дне после приличного дождя-даже не по щиколотку, а меньше. Кстати, дождь уже прекратился к общей радости.
Или тут был такой грунт, в который хорошо впитывалась вода?
Комбриг оторвался от стереотрубы и недовольно повернулся к приехавшим.
--Что вам от меня надо, товарищи командиры ...-Тут он поправился - и политработники?
Они ответили, причем Андрей Михайлович, как старший по званию, первым.
Комбриг задумался. Потом позвал:
--Гордеев! Гордеев!
На его зов прибыл старший лейтенант в каске не по размеру. Она буквально лежала на спинке его носа, отчего он постоянно приподнимал ее левой рукой.
--Давай-ка сообщи товарищам из штаба армии им нужные данные. А по вашему делу, товарищ полковой комиссар... Через полчаса я иду во второй батальон. Можете меня сопровождать и увидеть, все, что увидите. А потом я вас познакомлю со своей артиллерией (тут он непонятно чему усмехнулся) и работой службы боепитания.
Он снова усмехнулся.
--Товарищ полковник, вы не сможете мне потом выделить связного, который доведет до соседней бригады? Хотя бы до батальона, с которым у вас есть стык?
--Отчего же не смогу? Смогу, хоть нас пополнениями не балуют, но связного найду.
Деловую беседу прервал немецкий артналет. Андрей Михайлович присел, чтобы голова не вылезала над бруствером и прислушался к себе: что чувствует он, когда первый раз в жизни по нему стреляют неприятельские орудия? Итогом прислушивание было то, что все как в кино, за исключением запаха горелой взрывчатки. От него тянуло не хуже, чем от некоторых дезинфицирующих средств, хотя по-своему отвратительно.
Но тут следовало честно сказать, что немцы не положили ни одного снаряда ближе двадцати метров к окопу. Поэтому он и не ощутил того, что обстрел ему угрожает и просто вел себя, как пешеход перед красным сигналом светофора. Невовремя пойдешь - задавят, но пока ждешь, то ничего страшного.
Гордеев принес нужные сведения, и Андрей Михайлович их переписал себе в полевую книжку, при этом, как смог, зашифровал их, рассчитывая, что в случае утери немцы заколеблются понимать смысл написанного. Он и так имел хоть и каллиграфический, но особо мелкий почерк, а с годами из-за роста нагрузки это все еще усугубилось. Поэтому горе ждало проверяющих- они, как правило, могли оценить только объем записи, но не смысл ее.
Надо же как-то отомстить за прогрессирующую бюрократизацию работы, вот пусть и ломают глаза или проводят компьютерный анализ.
Старший лейтенант сидел рядом и ждал, когда капитан из штаба армии закончит разговор с комбригом. Оттого Андрей Михайлович спросил его о противнике перед бригадой.
--Против нас, товарищ полковой комиссар, румынская пехотная дивизия, точнее, четыре батальона их двух ее полков. В атаки уже не ходят, хорошо научены, чем кончается это.
Поддерживают их до двух дивизионов немецкой артиллерии-так пленные сообщают, и дивизион своей. Минометов- два десятка. Иногда включается бронепоезд от Владиславовки. Хоть бы его наши авиаторы погоняли, что ли! Немцы стреляют довольно точно, румыны куда хуже.