Поначалу режим содержания внушал заключенным опасения. Среди охранников тюрьмы многие были настроены крайне агрессивно. Страхи обитателей крепости были ненапрасны. В середине января 1918 года двое упомянутых кадетских лидеров (и одновременно — бывших министров), Ф. Ф. Кокошкин и А. И. Шингарев, по состоянию здоровья были переведены из крепости в Мариинскую больницу. В одну из ночей к ним ворвались неизвестные люди и жестоко расправились с узниками.
Эта история попала в газеты и наделала много шума. После этого условия содержания заключенных Петропавловской крепости изменились к лучшему. Были разрешены групповые прогулки, к арестованным беспрепятственно пускали посетителей с воли. Дошло до того, что заключенные создали даже свой хор.
Контингент обитателей тюрьмы постоянно менялся. Кто-то выходил на волю, кто-то пополнял ряды заключенных. Уже через несколько дней после ареста на свободу были выпущены министры-социалисты — Никитин, Малянтович, Гвоздев и Ливеровский. Их пребывание в крепости оказалось совсем коротким, но и этого было достаточно. Малянтовича арест полностью сломал. Один из современников вспоминал: "Я не узнал Малянтовича, когда увидел его. Он был всегда очень деятельным, живым, а тут я встретил человека как-то особенно настороженного. Он потерял себя не внешне, а внутренне. Он уверял — бесполезно бороться с большевиками, с ними не справиться. Это было его основной точкой зрения".[413]
В дальнейшем Малянтович отошел от политической деятельности. При большевиках он работал в различных государственных учреждениях и даже успел сыграть самого себя в фильме С. Эйзенштейна "Октябрь". Однако прошлое не отпускало его. Несколько раз его арестовывали, а в январе 1940 года Малянтович был расстрелян. Так же сложились судьбы Никитина и Гвоздева. Больше повезло Ливеровскому. Он тоже не избежал ареста и почти год провел в сталинской тюрьме, но в итоге был освобожден. В годы Отечественной войны Ливе-ровский принимал участие в проектировании знаменитой Дороги жизни. За эти и другие заслуги он был награжден орденом Ленина и умер в преклонном возрасте.
"Министрам-капиталистам" пришлось просидеть в Петропавловской крепости значительно дольше. Они были освобождены только в начале мая 1918 года в связи с первой амнистией, объявленной новой властью. При первой же возможности они постарались перебраться за границу. В политической жизни никто из них больше участия не принимал. Принадлежность к Временному правительству, которое проклинали и правые, и левые, стала для них клеймом на всю жизнь.
Но все это будет позже, а пока едва начинался новый день — 26 октября 1917 года. Внешне в Петрограде мало что изменилось. Так же продолжали ходить трамваи, так же по Невскому спешили на работу многочисленные служащие. Никто ничего толком не знал. События предыдущего дня не вышли за пределы центра столицы и завершились слишком поздно. К тому времени, когда Временное правительство было арестовано, все основные газеты уже были сданы в типографию. В результате в вышедших номерах никакой информации о происходящем в городе не оказалось.
Петроград заполонили слухи. Рассказывали о том, что победители устроили кровавую расправу над побежденными. Говорили о десятках изнасилованных женщин-ударниц, о сотнях растерзанных юнкеров. В то, что большевики сумеют удержаться у власти, никто не верил. Если уж в июле, когда во власти анархии был весь город, Керенскому удалось навести порядок, то подавно удастся и сейчас. В эти первые дни антибольшевистские силы в Петрограде не только не прятались, а, казалось, преднамеренно афишировали свою деятельность.
На лидирующую роль в антибольшевистской борьбе претендовали два центра. Во-первых — городская дума. После неудачной попытки "умереть" дума заседала непрерывно. По коридорам сновали какие-то люди, в боковых комнатах шло заседание фракций, в большом зале в каждом углу проходили импровизированные митинги. Здесь Авксентьев по телефону пытается собрать депутатов разогнанного "предпарламента", в двух шагах от него городской голова Г. И. Шрейдер рассуждает о необходимости созыва "Всероссийского земского собора".
Повсюду царила обстановка хаоса и какой-то нервической истерики. Набоков вспоминал: "Что касается ежедневных думских заседаний, то они носили характер сплошного митинга. Не было никакой повестки, никакого плана занятий. Все проходило в виде срочных, спешных, внеочередных заявлений. Чаще всего их делал сам городской голова. Вслед затем начинались бурные прения".[414] Большевистская фракция прекратила посещать заседания думы сразу после переворота. Некоторое время два-три представителя от большевиков еще заглядывали в здание на Невском в качестве наблюдателей, но вскоре прекратились и такие посещения.
Вторым претендентом на роль главного штаба антибольшевистской борьбы был Комитет спасения Родины и революции. Решение о его создании было принято на последнем заседании Временного Совета республики 25 октября, но окончательно состав и функции комитета оформились только на следующий день. Комитет был составлен по принципу представительства общественных организаций и политических партий. Хотя это специально не оговаривалось, Комитет объединял прежде всего представителей так называемой "революционной демократии". Кадетов в его составе было только трое — Набоков, Оболенский и графиня Панина, и то в центральное бюро их не включили. Председателем Комитета спасения стал Авксентьев, а его заместителями еще ряд известных деятелей из числа правых эсеров и меньшевиков.
Комитет спасения заседал в здании бывшего Училища правоведения на Фонтанке, где в дни революции расположился Исполком Совета крестьянских депутатов. Здесь тоже "занимались резолюциями — по обыкновению, споря о каждой фразе, о каждом отдельном слове, точно от этих фраз и слов зависело "спасение Родины и революции"".[415]
Россия задыхалась от слов. Это понимали все, кроме политиков, от которых зависело принятие решений. Осенью 1917 года все центральные газеты обошло стихотворение поэта-сатирика Д'Актиля (А. А. Френкеля) "Мы и они". Оно несколько длинновато, но мы все же позволим себе воспроизвести его, поскольку оно предельно ярко рисует ситуацию первых дней после большевистского переворота.
Для того чтобы правильно понять происходившее в Петрограде в конце октября 1917 года, следует обратить внимание на важную деталь — Комитет спасения призывал к борьбе против большевиков, но не за Керенского и Временное правительство. Это отмечал в своих воспоминаниях В. Б. Станкевич: "Странным образом, борясь с большевиками, все боялись быть смешанными с правительством. При формулировке политической цели антибольшевистской акции в Комитете спасения Родины и революции я поднял вопрос о необходимости заявления, что борьба идет за восстановление правительства, низвергнутого большевиками. Но ни один голос не поддержал меня. Все указывали, что при непопулярности правительства в стране лучше о нем совершенно не упоминать".[416]
413
Демьянов А. Записки о подпольном Временном правительстве // Архив русской революции. Т. 7. Берлин, 1922. С. 42.