«Ты слушал хоть одну из сотен женщин и детей, которые молили о пощаде, ты, отвратительный ублюдок?»
Он давится плотью во рту, и я закатываю глаза. «Тебе никогда раньше не засовывали член в рот силой, Оскар?» Я смеюсь. «По крайней мере, он не настолько большой, чтобы ты задохнулся. Каково это — встретить хорошего друга Карму?»
Слезы текут по его лицу, и его умоляющие глаза продолжают то, на чем остановился его голос. Неважно, насколько они считают себя большими и плохими, они все смотрят на меня тем же отчаянным взглядом, прежде чем я заберу их жизни.
«Назови мне имя, и я больше ничего не отрежу». Теперь, когда я избавилась от его писка и стонов, моя ярость утихла. Мой тон почти успокаивает. «Я перережу тебе горло и позволю быстро умереть, и это, мистер Лэнг, единственное милосердие, которое ты получишь от меня».
Мышцы его горла спазмируются, тело покачивается, и прежде чем я понимаю, что происходит, его глаза закатываются. С раздраженным ворчанием я выдергиваю кровавый кусок плоти у него изо рта, но уже слишком поздно. Его тело дергается, а затем он замирает.
Я даю ему пощечину. «Оскар!»
Ничего.
Черт, этот тупой ублюдок взял и получил сердечный приступ. Жалко. Я перенесла худшие пытки в одиннадцать.
Закончив удалять все следы своего присутствия, я забираюсь на свой байк и уезжаю из дома Лэнга, не оглядываясь. У него было достаточно врагов, чтобы копы были заняты угадыванием того, кто его убил. Они никогда не заподозрят волонтера, который живет в Толедо.
Рев моего двигателя заставляет меня улыбаться, а знакомая вибрация байка успокаивает меня. Это почти заставляет меня забыть о моей лаже с Оскаром. Я не должна была так рисковать. Не после того, как потратила четыре года на его поиски. И после всего этого времени оказалось, что этот ублюдок живет всего в часе езды от того места, которое мы с Феникс сделали своим домом. Домом, который должен был уберечь ее от кошмаров, мучающих ее каждую ночь.
Мне следовало начать с пальца руки или ноги вместо его члена. Теперь у меня нет выбора, кроме как ускорить следующую часть моего плана и отправиться в Чикаго. Моя кожа щетинится от неиспользованной ярости. Этот день приближался более двенадцати лет. Время встретиться со своими демонами. Время уничтожить Моретти.
«Ты опоздала, Керес», — говорит отец Майк, закатывая глаза, когда я вхожу в комнату отдыха в задней части его церкви, которая предоставляет субсидируемый послешкольный уход. Я помогаю, чем могу, и никогда не пропускаю занятия по искусству и ремеслу по четвергам. Я вместе с кучей ребятишек работаю над росписью фрески, и они с нетерпением ждут ее завершения.
Школа еще не закончилась, но он хочет, чтобы я приходила за полчаса до детей, чтобы помочь им подготовиться. «Извини, отец. Мне нужно было кое-что сделать». Я смотрю на свою руку. Даже после того, как я мыла ее под душем целых пять минут, я все еще чувствую кровь под ногтями. Как у леди Макбет.
Он подозрительно смотрит на меня, и я сопротивляюсь желанию ёрзать под его стальным взглядом. Вместо этого я иду через комнату и толкаю его плечом. «Ты же знаешь, я никогда не подведу детей».
Выражение его лица смягчается. «Я знаю. Я просто беспокоюсь о тебе».
«Не волнуйся, отец. Я уже не маленький ребенок».
Он вздыхает и качает головой. «Ты всегда будешь для меня маленькой К-бёрд».
Мои щеки горят, но я не могу не смеяться над воспоминаниями. В возрасте от тринадцати до пятнадцати лет я была одержим «Бриолином 2» и настаивала, чтобы меня называли К-бёрд. Стыдно, я знаю. Его глаза морщатся от улыбки, и он поправляет очки на носу. Он единственный взрослый в мире, кто когда-либо показывал мне что-то похожее на любовь.
Мы идем к шкафу с принадлежностями, чтобы взять краски, и он прочищает горло. «Как Феникс?»
Я проглатываю комок вины. Я не могу лгать ему, не о ней. «Она... она выживает».
«Она все еще отказывается принимать лекарства?» Его беспокойство лежит на моих плечах, как свинцовый груз.
"Ага."
Он тяжело вздыхает.
«Я пытаюсь. Она говорит, что не чувствует себя собой, когда принимает их».
Он берет мои руки в свои. «Я беспокоюсь за вас обоих». Отец Майк знает, что я вор, и что я чертовски хороша в этом деле. Как иначе бы я поддерживала Феникс и себя? Тем не менее, я стараюсь жить по скудным средствам, откладывая деньги на то время, когда все это закончится.
«Я способна позаботиться о себе сама», — напоминаю я ему.
Он качает головой, но не спорит со мной. «Ты всегда была намного более выносливой, чем она».
Я закатываю глаза. «Ты хочешь сказать, что я ходила на всю эту терапию, которую ты заставил меня вытерпеть, потому что я не хотела тебя разочаровывать?»
«Пойти на терапию и столкнуться с демонами, которые есть у вас обоих, — это смело, Керес. Противостоять вещам, которые держат нас прикованными к прошлому, — это хорошо. Она даже не подумает...»
«Она не вернется ни в одно из этих мест, отец». Я едва могу скрыть свое раздражение. Мы уже сто раз это обсуждали. «Это ее чуть не убило».
«Они хотят только помочь ей, Керес. Они профессионалы, обученные иметь дело с такими людьми, как Феникс».
«Сломленными люди?» Я несправедлива, но мне так надоело ходить по кругу и не приходить ни к чему. Не то чтобы я думала, что он неправ. Просто я знаю, что Феникс нельзя помочь, пока она сама не решит, что хочет стать лучше.
«Люди, которые пережили серьезную травму и в результате столкнулись с проблемами», — спокойно отвечает он. Это его самое лучшее качество, и то, что оказало на меня самое сильное влияние в детстве. Он всегда был спокоен, всегда успокаивал. Неважно, сколько раз я злилась на него или нападала, потому что не могла справиться со всей злостью внутри себя, он оставался стойким и сострадательным. Никогда не терял самообладания. Ни разу не сдавался. Отец Майк спас меня от жизни рабства и ада, когда привел Феникс и меня сюда, в свою церковь.
Приемная семья, которая взяла нас вскоре после этого, хорошей. Они одевали и кормили нас и давали нам безопасное место для сна. Для таких детей, как Феникс и я, это было больше, чем мы когда-либо могли надеяться. Но этот человек дал нам настоящую семью, которую мы искали, и за это я всегда буду благодарна ему.
Я жую внутреннюю часть щеки и думаю, как сказать ему, что уезжаю из города на несколько недель, но понятия не имею, как избежать ответов на его неизбежный поток вопросов. Врать ему в лицо не очень-то мне по душе, но сказать ему правду — не вариант. Может, я просто уеду сегодня вечером и позвоню ему с дороги. Врать по телефону проще.