Рыдание содрогается в моей груди. Ромео нежно целует меня в лопатку. «Ты уже должна знать, что мы никогда тебя не отпустим. Перестань пытаться убежать, детка».
«Я-я не хочу бежать», — признаюсь я на дрожащем дыхании, и облегчение от произнесения этого вслух заставляет мои глаза наполняться слезами. Глубокий, усталый до костей вздох покидает мое тело в спешке.
Эйс откидывает мне волосы назад, на его лице мягкая улыбка. «Тогда не надо».
Тихо выскользнув из постели, я оглядываюсь на Эйса и Ромео, затем надеваю футболку Ромео, которую он сбросил с прошлой ночи, и выхожу из комнаты.
Я на цыпочках иду по коридору, не желая их разбудить, и впервые с тех пор, как я сюда приехала, осматриваю их квартиру и по-настоящему вникаю в обстановку, впитывая детали теперь, когда у меня есть время и пространство, чтобы дышать.
Наши куртки висят на вешалке у двери, а в воздухе витает приятный запах кожи и машинного масла. Ботинки Ромео лежат кучей рядом с ботинками Эйса, которые аккуратно выстроены в ряд. На единственной фотографии, висящей в рамке на стене, Эйс и Ромео, одетые только в джинсы с низкой посадкой, ботинки и широко улыбающиеся, стоят рядом со своими мотоциклами, а за ними светит солнце.
Мы оставили мой мотоцикл в монастыре, но мой шлем лежит рядом с их шлемом на шкафу у входной двери. Комок клокочет у меня в горле. Это выглядит таким правильным, как будто он всегда должен был быть здесь. Я иду в гостиную и включаю лампу, заливая комнату мягким янтарным светом. Комната скудно обставлена, всего два дивана, телевизор и несколько журналов о мотоциклах на журнальном столике, но здесь чувствуешь себя как дома.
Может ли это быть моим домом? Это то, что Эйс и Ромео предлагали вчера вечером — что я могу жить здесь с ними. Могу ли я так легко отказаться от своей независимости? Стать их после такой упорной борьбы за то, чтобы принадлежать только себе?
Калейдоскоп бабочек взлетает в моем животе, кружится в моей груди и горле, и это ощущение заставляет меня осознать, что на этот вопрос есть только один ответ. И этот ответ почти сбивает меня с ног.
Глава 53
Эйс
Когда я просыпаюсь, мне даже не нужно двигаться ни на дюйм, чтобы знать, что ее здесь нет. Волна гнева и разочарования закручивается в моей груди.
«Сучка», — бормочу я, переворачиваясь на спину и закрывая лицо рукой.
«Еще чертовски рано», — ворчит Ромео, переворачиваясь на бок и зарываясь лицом в подушку.
Я проглатываю густой комок предательства, который пробирается из моей груди в горло, молча проклиная себя за то, что был настолько глуп, чтобы думать, что она останется. Она, блядь, неспособна связать себя с кем-либо. Думаю, учитывая ее историю, я должен это принять, но не могу. Потому что она, блядь, так подходит нам. Она принадлежит нам. Нам.
Я вылезаю из кровати со стоном и натягиваю пару спортивных штанов, прежде чем отправиться на кухню. Мне нужен чертов кофе. Может быть, даже больше, чем я думал, потому что я уверен, что чувствую запах богатого шоколадного аромата, который плывет по коридору. Я следую за ним, как ищейка, выслеживающая добычу.
Я захожу в гостиную, и вот она, сидит, скрестив ноги, на полу, вокруг нее разбросана дюжина листков бумаги, все они покрыты линиями и записями темных чернил. Ее брови сходятся вместе, когда она яростно строчит в блокноте на коленях.
Она не убежала. Вздох облегчения и что-то чертовски близкое к эйфории покидает мою грудь. Она продолжает писать, но смотрит на меня, когда я прочищаю горло, ее глаза яркие и сияющие, как у ребенка в рождественское утро. «Привет», — тихо говорит она, ее пышная нижняя губа зажата между зубами.
Я опускаюсь на пол рядом с ней и поднимаю листок бумаги, бросая на него лишь беглый взгляд, прежде чем мой взгляд снова устремляется к ее прекрасному лицу. «Что ты делаешь?»
Она кладет блокнот на пол рядом с собой. «Строю планы». Она сжимает губы и моргает на меня. Моя маленькая лисица нервничает.
"Для?"
Ее тонкое горло работает, когда она глотает. «Убежище. Мое будущее».
« Твое будущее, Беда?» Я наклоняю голову набок, не в силах оторвать взгляд от ее греховно-вкусного тела. «Или наше?»
Она судорожно втягивает воздух, ее ресницы трепещут на щеках. «А что, если это наше, Эйс?»
Я улыбаюсь ей, мое сердце удваивается, пока она ждет моего ответа, потому что я точно знаю, что я один из немногих счастливчиков в этом мире, кто может видеть ее такой — уязвимой и неуверенной. Настоящей и необработанной. «Оно, черт возьми, должно быть нашим, милая».
Ее губы расплываются в улыбке. «Так и есть».
Не давая ей времени слишком долго думать об этом, я беру ее на руки и сажу к себе на колени. Ее крик протеста замирает на губах, когдакак только я обнимаю ее и зарываюсь лицом в ее волосы. «Я чертовски люблю тебя, Керес. С этого момента это только наше. Ты же знаешь это, не так ли? Ты, я и Ромео».
Она опускается мне на грудь, вжимаясь в меня, словно наконец понимает, что это именно то место, где она должна быть. «Ты меня любишь?»
У меня вырывается смех. «Не притворяйся, что ты этого еще не знала, милая».
«Я не знала».
Я откидываю ее волосы и прижимаюсь лицом к сладко пахнущей коже ее шеи. Черт, я хочу ее. «Ну, теперь ты знаешь. И никогда, черт возьми, не забывай об этом».
«Ты наша, еб твою мать», — сонно говорит Ромео, опускаясь на колени рядом с нами и проводя рукой по волосам. Он переплетает свои пальцы с ее пальцами, затем поднимает ее руку к своему рту и вонзает зубы в ее костяшки, заставляя нашу девочку стонать. Затем он одними губами произносит слова я люблю тебя , и она практически мурлычет в моих объятиях.
«Я…» Она делает глубокий вдох. «Я тоже люблю вас обоих».
Ромео одаривает ее глупой улыбкой и подмигивает. «Да, мы знаем».
Я просовываю руку между ее бедер и провожу кончиками пальцев по ее теплой, шелковистой коже. «Все равно приятно слышать это от тебя».
Ее темно-карие глаза перебегают с моих на глаза Ромео. «Это так удивительно слышать, как вы оба это говорите».
Прижавшись губами к ее уху, я кусаю мочку её уха, нежно потянув, прежде чем отпустить. «Да?» Мои пальцы скользят выше. Наша маленькая лисица не носит трусики. «Ты знаешь, я пришел сюда в поисках кофе, но…» Я провожу указательным пальцем по ее влажному центру. «Теперь я думаю, что вместо этого мне нужна ты».