— Конечно, знаю, у него же газетная лавка тут недалеко. Это младшего трудно застать, все мотается по стране, а папаша Молл в лавке постоянно. В любой день, в любое время.
Она объяснила, как дойти до киоска и даже не полюбопытствовала зачем он понадобился приезжей девице.
— Спасибо большое, сберегли мне время! — от души улыбнулась Кери, не рассчитывавшая на такую удачу.
— Только… — Трейси колебалась мгновение, прежде чем добавить: — Он не особо приветливый человек.
— Ничего страшного, спасибо!
Источник информации жив, хоть и в возрасте. И он недалеко.
Ее единственная ниточка.
Пока — единственная.
Зато какая!
Газетный трафик, с табачными изделиями. Старик в нем. Одутловатый, с недельной седой щетиной, курящий шибко вонючие сигареты.
Кери вдохнула побольше уличного воздха и решительно шагнула внутрь табачно-газетной лавки. Тренькнул колокольчик над дверью, и та закрылась за спиной, отрезая от свежего воздуха.
Чего только ни сделаешь, гоняясь за обманчивым миражом, что называют правдой.
— О, сколько у вас всего интересного! — Кери изобразила одну из своих светских улыбок. Самую милую и сладкую, на которую только способна.
Чутье подсказывало, что и легкий сарафан в акварельных розочках она выбрала сегодня очень кстати.
Старик уставился на нее не особо приветливо. Или у него всегда такое выражение лица, недовольно-брезгливое? С таким количеством жира, конечно, сложно иметь активную мимику, эффект ботокса. Зато морщин не видно.
Странная трансформация из тренированного и сухопарого, судя по фотографии, пожарника, в тучного курильщика.
— Привет, привет, — подтверждая догадку, пожилой мужчина окинул взглядом ее фигуру с головы до ног и причмокнул губами, чуть не выронив при этом прилипшую к нижней губе сигарету.
— Керол Ли, — протянула ладонь первой.
«Надо, надо, просто сделай это», — продолжала уговаривать себя.
Ей нужна информация, а для этого надо понравиться, наладить контакт. И неважно, как тебе неприятно находиться в этом прокуренном помещении и тем более касаться этого человека.
Как здесь вообще возможно купить газету?! Они же все провоняли никотином! Такое домой принесешь, потом неделю от запаха не избавишься.
— Эндрю Молл, очень приятно. Чем могу помочь? — голос мужчины все еще звучал настороженно.
Керол сняла шляпу и встряхнула волосами, разминая кожу на затылке.
Со стороны старика донесся шумный выдох.
— Ты… Откуда?
— Что, простите?
— Кто ты? — он поднялся из-за прилавка и затушил окурок о край переполненной пепельницы.
— Меня зовут Керол, я тут проездом, — держать улыбку становилось все сложнее. Недружелюбно и слишком пристально смотрел Эндрю.
— Ты ее дочь?
А вот теперь маски сброшены.
Кери впилась в него глазами не менее пристально, чем он в нее.
— Если вы об Анне Пепперфильд, то да. Я ее дочь.
Старик молча смотрел.
Вязкое такое молчание, наполненное смыслами, воспоминаниями для Эндрю и тягостным ожиданием для Кери.
— Зачем приехала?
— За правдой о родителях.
— А о себе? — он неприятно усмехнулся.
— Я знаю, что вы были на месте аварии…
— Знаешь, значит, — перебил. — И откуда?
— Листовка Пожарной части.
Мужчина рассмеялся невесело, грузно осел обратно в кресло.
— Мелочь. Упустили.
— Я прошу вас…
— Не проси. Мне надо подумать, — снова не дал договорить.
Но и Кери не собиралась отступать.
— Вы должны…
— Вот не надо мне о том, кто и что должен! Ты понятия не имеешь, о чем говоришь! И во что ввязываешься! — взорвался громкой тирадой, от его тяжелого дыхания заколыхались страницы близлежащих газет.
— Я не отступлю.
Кери сжала челюсть. Если он хотел ее отпугнуть, то вызвал противоположную реакцию. Когда боялась, Кери нападала.
— Мой тебе совет — поезжай домой. И не свети здесь своим личиком. Если я тебя узнал, то и они узнают.
— Кто они?
— Уезжай сегодня же.
— В чем опасность?
— Упрямая. Как мать.
— Вы ее знали?
— Да ты можешь просто исчезнуть, — проигнорировав вопрос, продолжил запугивать, покашливая между тирадами. — И никто тебя никогда не найдет. Понимаешь? И с большой вероятностью так и будет. Уезжай, пока не поздно.
Кери промолчала, всем видом своим выражая прямо-таки ослиное упрямство. С места не сдвинешь. Здесь заночует, наплевав на вонь.
Эндрю Молл, видимо, прочел это намерение в ее взгляде.
Он опустил лицо в ладони, давя пальцами на закрытые веки.