— И все же… есть одна мелочь… ее родные называли ее не Хуанитой, а Бьянкой.
Самушенко пожала худыми плечами:
— Бьянка, Хуанита… разве это имеет значение? Полагаю, ее настоящее имя было Бьянка, но она считала, что имя Хуанита более романтично, и поэтому предпочитала называться этим именем.
— А, вы так думаете? — Пуаро помолчал, а потом, уже другим голосом, сказал: — У меня есть другое объяснение.
— Какое?
Сыщик подался вперед и сказал:
— У той девушки, которую видел Тед Уильямсон, были волосы, которые он назвал похожими на золотые крылья.
Он придвинулся еще ближе. Его палец коснулся двух упругих волн волос Катерины.
— Золотые крылья, золотые рожки… Все зависит от того, как на них смотреть, видит ли человек в вас дьявола или ангела! Вы можете быть и тем, и другим. Или, может быть, это всего лишь золотые рожки раненой лани?
— Раненая лань… — прошептала Катерина, и ее голос был голосом человека, потерявшего надежду.
Пуаро тем временем продолжил:
— Все время описание Теда Уильямсона меня беспокоило — оно мне что-то напоминало, и это воспоминание было о вас, о вашем танце в лесу на сверкающих бронзовых ножках. Сказать вам, что думаю я, мадемуазель? Я думаю, что была одна неделя, когда у вас не было горничной, когда вы поехали в «Грасслон» одна, потому что Бьянка Валетта вернулась в Италию и вы еще не наняли новую горничную. Вы уже чувствовали ту болезнь, которая с тех пор овладела вами, и однажды остались дома, когда остальные отправились на целый день на реку. В дверь позвонили, вы пошли открывать и увидели… Сказать вам, что вы увидели? — Вы увидели молодого человека, простодушного, как ребенок, и красивого, как бог! И вы придумали для него девушку — не Хуаниту, а Инкогниту, — и несколько часов бродили вместе с ним по Аркадии…
Последовала длинная пауза. Потом Катерина сказала тихим, хриплым голосом:
— По крайней мере, в одном я вас не обманула. Я поведала вам правильный конец этой истории. Нита умрет молодой.
— О нет! — Эркюль Пуаро ударил ладонью по столу. Внезапно он преобразился — стал прозаичным, земным, практичным. — В этом нет никакой необходимости! Вам не нужно умирать. Вы ведь можете сражаться за свою жизнь, не так ли, как любой другой человек!
Она покачала головой — грустно, безнадежно…
— Какая жизнь меня ждет?
— Не на сцене, разумеется! Но подумайте, есть и другая жизнь. Ну же, мадемуазель, будьте честной: ваш отец действительно был великим князем или, скажем, генералом?
Она неожиданно рассмеялась:
— Он водил грузовик в Ленинграде.
— Превосходно! Тогда почему бы вам не стать женой механика из гаража в деревне? И не родить детей, красивых, как боги, и, может быть, с вашими ножками, которые будут танцевать так же, как когда-то танцевали вы?
Катерина ахнула:
— Но это фантастическая идея!
— Тем не менее, — сказал Эркюль Пуаро с огромным удовлетворением, — я думаю, что она станет реальностью.