Константин смотрел на Андрея с каменным лицом. От слов юродивого толпа затихла в оцепенелом испуге. В гробовой тишине подле неподвижного царя встала охрана, растерянно застыли свитские.
Констатнин склонился к юродивому. Он возвышался над Андреем, и Ио не мог понять, что он видит: то ли царя, глядящего на нижайшего из подданных сверху вниз, то ли просителя, смиренно стоящего перед тем, кого рассевшийся в грязи Андрей сейчас представлял.
- И что же ты мне посоветуешь, Андрей, Божий человек? - спросил царь.
Ио увидел взгляд из- под бровей, одновременно устало злой и с надеждой ждущий чего- то.
- Отпусти Город, царь - как отпускают давно умерших близких. Его тебе уже не сберечь. Спасайся сам, - тихо проговорил юродивый, - Поменяйся одеждами со мной. Возьму твои грехи на себя. У Керкопорты притолока низкая, в царском венце ее не пройти.
Толпа охнула шепотом. С разных сторон раздался шорох. Кто- то в испуге торопился покинуть опасное место. Кто- то, напротив, завороженный, стремился пролезть вперед, к источнику неслыханных слов, обращенных к царю.
- Хороший совет для обычного человека, Андрей, - выпрямившись, сказал Константин, - Плохой - для царя. Мой крест - мне его и нести. Если империи суждено умереть, погибну вместе с ней.
Царь сурово замолчал. Давешний молодой свитский решительно шагнул к Андрею.
- Оставь его, - приказал император - свитский отдернул уже протянутую к юродивому руку., - Молись за меня, Андрей. И за Город.
Царь сделал несколько энергичных шагов назад, парой движений, ступив на спину вовремя подбежавшего слуги, заскочил в колесницу. Толкнул возницу в спину.
- Езжай!
Все вокруг будто по команде пришло в движение. По толпе пробежал расслабленный ропот.
- Помни о Керкопорте, Константин! - крикнул юродивый вслед тронувшейся колеснице.
Свита поспешно пронеслась за ней, подняв пыль, окутавшую толпу и Андрея. Когда клубы рассеялись, юродивого след простыл, будто и не было.
Никита дернул оцепеневшего Ио за рукав. Не дождавшись реакции, заглянул приятелю в лицо. В глазах летописца вспыхнул огонек любопытства.
- Что- то вспомнили, мой задумчивый друг?
Ио наморщил лоб.
- Даже не знаю. Только мало понятный намек на воспоминание. Что за странное слово сказал Андрей? Я его сегодня уже второй раз слышу.
- Керкопорта, - вдруг ясно произнес стоящий рядом молодой подмастерье в грязном фартуке с ведром в руке, набитым промасленной ветошью, и продолжил, невидяще уставившись в пустоту перед собой и четко выговаривая слова, - Что значит - Цирковые двери. Керкопорта - вход в страну мертвых. На выходе из туннеля находится цирк с сияющими огнями, где мятущиеся души вечно смотрят бесконечный полет колесниц по кругу. Колесницы сталкиваются, их бессмертные возницы, вопя, летят в грязь под тяжкие копыта скакунов и под безжалостные колеса. Зрители вскакивают с мест, кричат, дерутся друг с другом - по одиночке и сектор на сектор. Они захвачены иллюзией безудержного бешеного движения. Но на самом деле ничего не двигается с места. Все - морок.
Ио удивленно воззрился на подмастерье.
- Что? Что Вы сейчас сказали?
- Да это ж все знают! - парень пожал плечами, подхватил ведро и насвистывая скрылся за углом.
Никита и Ио переглянулись.
- Так, - решительно заключил летописец, - Хватит на сегодня уличной мистики, а то на Петрония совсем сил не останется.
- На Петрония? - переспросил Ио, - Это которого зовут королем поэтов?
- Угу, - кивнул Никита, - Примерно в том же смысле, в каком бывает крысиный король на кораблях дальнего плавания. Человек, который парой слов начал десятки литературных карьер и сотни стер в порошок.
Летописец подхватил Ио под руку и повлек куда- то на боковую улицу.
- Я договорился о встрече с ним. Прямо сейчас. Если Вы и впрямь, как говорил Гектор, хороший писатель, он может Вас знать.
Никита ухмыльнулся.
- И если плохой - тоже может.
***
- Вы опоздали.
Петроний встретил гостей кислой миной и еле заметным движением обозначил вежливое намерение приподняться. Арбитр Изящества возлежал в комнате для встреч на верхнем этаже, куда посетителей привел молчаливый старик- грек. На полу рядом с кушеткой в беспорядке валялись книги - Флавий, Фейхтвангер, Тацит, Светоний. На невысоком столике стояла корзина с фруктами, два кувшина и винные чашки с причудливым узором.
Знаменитый поэт явно старался поддерживать форму - рельефные руки, плечи и могучий торс выглядели весьма впечатляюще. Однако седина в волосах безжалостно обличала далеко не юный возраст, а одутловатое лицо и морщинистые мешки под глазами выдавали многолетнюю верность излишествам.
В комнате стоял назойливый запах дорогого вина. Тем же вином, но уже выпитым, переработанным организмом поэта и выходящим горячим похмельным потом, пахло и от самого Петрония.
Сделав гостям выговор, хозяин небрежным мановением предложил сесть напротив.
- Попали в затор на Месе... - начал было оправдываться Никита, устроившись на лавке.
- Извините, это я виноват, - перебил его Ио,- просто не мог такое пропустить. Там царь беседовал с неким Андреем Юродивым.
- Вас понравилось это представление? - Петроний поморщился.
- Представление? - Ио растерялся, - Но нищий обличил царя в слабости перед уличной толпой! Зачем это Константину?
Петроний подпер мускулистой рукой подбородок с небритостью, намекающей на трехдневное пьянство, и принял привычную, по всей видимости, позу поучающего мэтра.
- Во- первых, не нищий, а юродивый. Другой статус. Во- вторых, припомните, в чем именно он его уличил. Император, удрученный заботами о спасении народа, неведомой ценой - но юродивый намекает на некую высочайшую цену - останавливает падение Города и продолжает спасать его от катастрофы. Как Вы думаете, что тут главное?
- Что же? - поинтересовался Ио.
- Версий о причинах остановки времени в Городе - навалом. Одни не лучше других, - брюзгливо и, при этом, с видимым удовольствием от демонстрации превосходства ответил Петроний, - Особенность этой - в попытке внушить народу, что время в Городе остановила сама власть. Иначе говоря, все под контролем.
- А время в Городе и впрямь остановилось? - спросил Ио.
- Смотря что под этим понимать. Пока просто примите как данность.
Петроний схватил одну из чашек и опрокинул себе в рот, жадно глотая что- то прозрачно- розовое с больничным запахом. Никита, воспользовавшись моментом, когда хозяин не видит, сделал Ио страшные глаза и постучал по лбу.
Петроний отдышался, поднял на Ио красные страдальческие глаза. На лбу Арбитра изящества выступили капли, холодные на вид.
- Не знаю, знакома ли Вам концепция катехона, но тут ситуация очень похожая, - наконец, ответил Петроний, поставив пустую чашку на край столика, - Удерживающий непостижимым образом отодвигает предначертанные сроки пришествия царства Антихриста - то есть, фактически останавливает время, нарушает его естественный ход. Народ такое нарушение природных законов понимает и одобряет. И тут дело даже не в благодарности. Царь в такой концепции оказывается олицетворением удерживающей силы, ее главным гарантом. Необходимостью. Неизбежностью.
Мгновение спустя Ио с изумлением обнаружил себя нелепо вытянувшим вперед руку с чашкой и стоящим на коленях, согнув спину, чуть не касаясь лбом пола, перед кушеткой с развалившимся на ней Арбитром Изящества.
- Она опасно накренилась - я не хотел, чтобы красивая вещь разбилась, - промямлил Ио растерянно.
- Это дорогой предмет посуды - пиала из индийского камня, - задумчиво заметил король поэтов и добавил после паузы, - Ее особенность - необычайная прочность.
- После царства Антихриста Откровение обещает Второе пришествие, - произнес Ио, глядя на Петрония снизу вверх, - То есть, откладывая великие несчастья, Удерживающий отдаляет также Страшный Суд и Небесный Иерусалим- цель христианской истории. Разве это не абсурд?