Глава 8
К утру реку затянуло ледяной коркой в палец толщиной, Мэл чертыхаясь сбросил обезглавленный труп в прорубь. Отряхнув одежду поднял из снега длинный кол с насаженной головой чудища. Осмотрел трофей, пасть распахнута, язык тряпкой свешивается к обрубку шеи, а в глазах навечно застыло удивление и страх.
— То-то же, — пробурчал Мэл вбивая кол у берега.
Лесные твари настороженно наблюдают, прячась за деревьями, краем уха ловит настриженное, озлобленное и испуганное перешептывание. Ночью голову оглодали, оставив болтаться на колу причудливый череп без нижней челюсти.
Расправа над жабомордым вместо отпугивания дала обратный эффект. В ночи вокруг дома кружат чудища, скребутся в дверь, пробуют ставни на прочность. Мэл привык просыпаться среди ночи, от грохота в стену или истошного визга. Выломать дверь и напасть твари боятся, но недалек момент, когда они осмелеют. Ну, а пока что они успешно берут измором. От недосыпа сердце ускоряет темп, часто меняя ритм, а галлюцинация отца утратив всякую связь с реальностью выкрикивает бессвязные речи похожие на молитвы ктулху.
Порой в ночи, слышно хлюпающие бормотание:
— Дид че? Дуд, а чум? Дад, а чук?
Слова кажутся знакомыми, но Мэлор никак не припомнит.
Днем, теряя остатки разума в белом безмолвии, охотится на живца. Огромные белошкурые твари бросаются на него стоит выйти на открытое место. Нормально зверье либо пожрано ими, или сбежало. В удачные недели удается поразить стрелой в глаза. В неудачную, оставляя кровавые следы заползает домой. Тотошка пища залечивает раны тела, но разум остается изломанным как обрушившаяся фреска. Мэлор часто сидит, обхватив голову руками и прижав колени к груди. Призрак отца ходит вокруг разоряясь бесконечной нечленораздельной триадой.
Чувство реальности уплывает, оставляя парня со стекающей по губе слюной и пустым стеклянным взглядом на всю ночь. Перестает реагировать на шум и попытки выбить дверь. К утру сваливаясь на бок и забываясь сном. В глубине подсознания бурлит темное, вздымается окутывая мозг.