Мэл поперхнулся и после паузы яростно выпалил:
— Странно? Странно лядь?! У меня шок и скорее всего сотрясение мозга! Странно ему. Странно что я вообще говорю! Странно что я не катаюсь в панике по земле! Вот что странно!
Призрак рассеялся еще на середине яростного спича.
Мертвец действительно высушен, как пролежавший тысячи лет в песках Сахары. В глаза бросаются удлиненные уши, острые и горизонтально вытянутые.
— То-То, мне кажется, мы больше не в Канзасе…- дрожащим голосом сказал парень.
Пройдя по тропке в кустарник обнаружил скромный садик с парой карликовых деревьев, прогнившей скамьей между ними и кустом алых ягод. Под кустом три камня, два крупных и один маленький. На каждом грубо выдолблены странные символы.
— Что ж, вот и нашлось место висельнику. — пробормотал Мэл продолжая оглядываться.
В садике крохотная заводь, то ли для рыбалки толи просто для красоты. Чувствуется что за местом ухаживали долгое время. Если приложить достаточно усилий, то получится хороший такой садик в восточном стиле. Мэл улыбнулся неуместности мысли, какой садик, до утра дожить бы.
Импровизированные похороны удалось закончить к началу дождя. Ровнял могильный холмик, когда упали первые капли. Молча раскурил сигарету стоя у могил игнорируя усиливающийся дождь.
После тщательного осмотра и мелкой уборки в сторожке обнаружился стратегический запас сушенных грибов и вяленого мяса. Откусив кусок кусочек злобно замычал зажимая рот ладонью, на куске мяса остались следы зубов. С злобой вышвырнул в реку, кусок вяленого мяса сделал пару блинчиков и скрылся под водой. В животе протестующе квакает, бурчит.
В чёрных облаках ворчит просыпающее чудовище, от реки доносится мелодичный стук капель по водной глади. Звук усиливается, сплошной поток накрывает лес стремясь вдавить в землю.
Собрав терпение в кулак Мэл накидал котелок мелких кусков вяленные засыпал грибами и залил дождевой водой. Долго мучался пристраивая котелок над очагом и разводя огонь. Похлебка вышла отвратная. Мясо жуётся хуже старой резины, бульон без соли просто мутная жижа. Грибы мерзко скрипят на зубах. В других условиях скорее бы избил повара, чем стал есть такое, но ведомый голодом навернул в один присест. Насытившись продолжил осмотр сторожки, складывая полезные находки на стол.
Выбитую дверь приладил к косяку и подпёр сундуком и столом. Теперь если ночное зверьё решит полакомиться человечиной врасплох не застанут. Очаг полыхает во всю, прокаляет помещение выжигая плесень и сырость. Сторожка постепенно наполняется ароматами смолы и горящего дерева. Вокруг огня разложены шкуры, постельное белье прошлых жильцов. Мэл сидит на одной осоловевший от сытости. Апатично подбрасывает в пламя мелкий мусор и куски древесины, найденные в маленькой поленнице у дальней стены. Ящер лежит, подставив огню брюхо, такой же посоловелый. Воздух над шкурами едва заметно дрожит, а шерсть теряет влажный блеск.
Снаружи бушует шторм, жалобно скрипят деревья. Пригибаются к земле беспощадным потоком воды и порывами ветрам. Мэлор широко, до хруста, зевает, краем глаза отмечая зевок ящерицы. Ложится на бок положив голову на сгиб локтя. Мрачные мысли вязнут в усталости и сонной апатии. Можно лечь на одну из трёх кроватей, но они так далеко от огня. Под рукой лежит нож с широким лезвием, найденный в сундуке с посудой. Лезвие тонет в шерсти, зло поблескивает отражая огонь.
Сон сумбурный, полный вспышек животного ужаса и невнятных образов. Бежит, бьёт, режет, стреляет, блокирует и контратакует. На него бросаются звери, чудовища и демоны с людьми. В руках сверкают парные кинжалы, каждый удар находит брешь в обороне противника.
Проснулся с воплем, грудная клетка трещит от ударов сердца, дыхание, учащенное как после забега. Ящер поспешно спрыгнул с груди попятился по шкуре обмахивая по кошачьи обмахивая бока хвостом и потешно разевая пасть. Кое-как успокоив дыхание и сердце, повалился обратно на шкуру держа ладонь на груди.
— Проклятье…почему, почему это всё не сон?! — лепечет Мэлор, давясь слезами отчаянья.
Накрыв лицо ладонями утыкается в шкуру и не сдерживаясь ревёт, едва не задыхаясь от слёз. В чувство приходит, когда ящер начинает тыкаться мордой в лоб и лизать кисти рук.
— Извини Тотошка, — говорит Мэл поглаживая рептилию, — хм, Тотошка? Ах ну да мы уже не в Канзасе… Как тебе новое имя ящер?
Голос осипший с дребезжащими нотками, руки подрагивают, но ящерица нежится под ладонью, едва не мурлычет. Чужой голос шилом пронзает мозг:
— Прости.
Двери тронного зала величаво раскрываются. Вельможи и гости вдоль стен, оборачиваются и застывают каменными истуканами. Слуги открывшие двери становятся на коленях, мимо них проходит закованный в броню гигант. Лица слуг светятся восхищением людей, узревших бога. Воздух полнится ароматами благовоний и вина.