Кероглу любил своих воинов и заботился о них. Им не приходилось дважды просить его о чем-нибудь.
Слава о привольной жизни удальцов Ченлибеля разнеслась далеко. Что ни день в Ченлибель приходили новые люди, чтобы честью и правдой послужить Кероглу. Да и сам он разузнавал о новых игидах, старался привлечь их в Ченлибель. Бывало, что пройдет неделя или две, сядет он на своего Гырата и поедет по окрестным селам и городам — не встретит ли верных людей.
Рассказывают, что как-то Кероглу в старой одежде гуртовщика, держал путь в Нахичевань. Объехал он город слева, потом справа и, наконец, остановил коня у самого базара, перед кузницей.
Увидев его, кузнец поспешно поднялся с места, разложил готовые подковы, чтоб тот мог выбрать. Понравилась Кероглу приветливость кузнеца. А надо вам сказать, что у Кероглу в каждом городе, в каждой деревушке были свои друзья. Захотел он подружить и с кузнецом, да сначала решил подшутить над ним. Будто рассматривая подковы, он одну за другой согнул их в руке и, вернув кузнецу, сказал:
— Дружище, что это за кривые, косые куски железа, давай подковы.
Кузнец посмотрел снизу вверх на покупателя и, не сказав ни слова, снял мерку с копыт Гырата. Выковал он четыре добротные подковы, и хотел подковать коня.
Никто, кроме Кероглу, не смог бы оторвать от земли копыта Гырата. Зная это, он, засучив рукава, сам приподнял сперва одну, потом другую ногу коня. Передние копыта его были подкованы, когда же черед дошел до задних, Гырат заупрямился. Как Кероглу ни старался, не мог приподнять ногу коня. Но оставим их тут возиться, с Гыратом и расскажем о сыне кузнеца.
У кузнеца был сын, совсем еще юный. Сызмальства мальчишки прозвали его Демирчиоглу. [48]
Демирчиоглу рос не по дням, а по часам и стал высоченным, могучим пехлеваном. Кто видел его раз, тому хотелось взглянуть и в другой. Когда Кероглу подвел Гырата к кузнецу, Демирчиоглу был в кузнице. Смотрит, к отцу пришел заказчик, по одежде похож на гуртовщика, а лицом — чистый пехлеван.
Пришелся он по душе Демирчиоглу. Но когда Кероглу стал шутить, гнуть подковы и возвращать их, Демирчиоглу вспыхнул. Хотел было он встать и достойно, ответить ему, но, прокляв в душе слепого шайтана, сдержался и стал ждать, чем все это кончится.
А кузнец возился-возился с упрямым Гыратом и в конце концов поранил себе молотком палец.
Тут Демирчиоглу уже не мог больше сдержаться. Он был и сердит и рад, что Кероглу не в силах сладить с конем. Тихонько выйдя из кузницы, он крадучись подошел к ним и, оттолкнув Кероглу, сразу приподнял Гырата за обе задние ноги. Как конь ни бился, как ни старался вырваться из ручищ Демирчиоглу, не мог. Наконец, устав, он затих. Посмотрел Демирчиоглу снизу вверх на Кероглу и сказал:
— Эдакий здоровенный мужчина и не можешь приподнять ногу коню. Отец, иди, подкуй коня!
Посмотрел Кероглу на юношу, посмотрел на Гырата и не проронил ни слова. Однако сила Демирчиоглу поразила его.
Кузнец подковал коня. Кероглу опустил руку в карман и вынул деньги. Взял Демирчиоглу монеты и, оглядев их с обеих сторон, как прежде Кероглу подковы, смял в руке, словно воск, и вернул:
— Если даешь, давай настоящие деньги, на что нам, эти кривули, косули?
Взял Кероглу деньги, посмотрел, видит, в самом деле, так оно и есть. Снова вынул он из кармана пригоршню-монет и дал Демирчиоглу.
На этот раз Демирчиоглу, потерев монеты между пальцами, стер с них чеканку и, бросив Кероглу, сказал:
— Нам фальшивые деньги не нужны. Возьми, быть может, тебе они пригодятся.
Кероглу понял, что этот молодец задирает его. Не сказав ни слова, он отдал деньги самому кузнецу, сел на Гырата и поскакал. Ехал он и все думал, как заманить Демирчиоглу в Ченлибель и уговорить его примкнуть к игидам. Погруженный свои мысли, приехал он в Ченлибель. Удальцы вышли ему навстречу. Видят, Кероглу мрачен, точно какое горе свалилось ему на плечи. Но сколько они ни расспрашивали, Кероглу ничего не ответил им.
Оставим их теперь в Ченлибеле и расскажем о Демирчиоглу.
После того, как Кероглу ускакал на своем коне, кузнец сказал сыну:
— Эх, сынок, что ты наделал? Жили мы себе тихо, мирно, а теперь ты заварил кашу!
Но, отец, — ответил Демирчиоглу, — что я такое, сделал, какую заварил кашу? Он погнул наши подковы, а я его монеты. Пусть бы сидел спокойно. Что мы дети что ли? Чего ему тут бахвалиться?
— Дитя мое, — сказал кузнец, — знаешь ли, кто это? Это удалой Кероглу из Ченлибеля. Он приводит в страх и трепет самих пашей и беков. Я нарочно притворился, будто не узнал его.
— Ох, отец, почему ты сразу не сказал об этом, я сложил бы его пополам и смял своими коленями. Показал бы ему, что он за пехлеван.
Сколько кузнец ни убеждал: «Сын мой, брось и думать об этом, тебе с Кероглу не справиться», Демирчиоглу твердил свое:
— Нет, я должен проучить его… Твердят Кероглу! Кероглу! А я-то думаю, что это за человек, почему все так боятся его. Ах, жаль, что я не знал… Жаль! Видно ему еще не довелось встречаться с настоящими игидами. Видал, как он притих, когда я смял его денежки и вернул ему самому. От страха и слова вымолвить не посмел.
— Сынок, — сказал кузнец, — ты еще молод, просто не стал он связываться с тобой. Ты не гляди, что он такой. При одном его имени паши и ханы дрожат, как листья.
— Что ж, — ответил Демирчиоглу, — паши и ханы будут трястись. Где им взять мужества? А ты не слушай весь этот шум-гам! Кероглу! Кероглу! Видал, — он не мог справиться с какой-то клячей…
— Какая это кляча? Этого коня называют бешеным Гыратом удалого Кероглу. Да любой хан или паша отдаст за этого коня все свое состояние.
— Ладно, отец, — сказал Демирчиоглу, — дай мне неделю сроку, если за это время я не приведу тебе этого коня, то не буду достоин носить папаху. [49]
Словом, сколько кузнец ни увещевал сына, ничего не вышло. В конце концов Демирчиоглу взял тайком от отца цепь от плуга, опоясался ею и пустился в Ченлибель. Долго ли шел он, коротко ли, шел через горы, леса и долы, наконец, дошел к ночи до Ченлибеля. Только поднялся он на гору, как на вершине столкнулся с Кероглу. А была уже, как сказано, темная ночь.
— Эй, кто там? — окликнул Кероглу. — Что ты делаешь здесь в такую позднюю пору?
— Какое тебе дело, кто я? — ответил Демирчиоглу. Кероглу тотчас узнал его по голосу. А сам, чтобы остаться неузнанным, изменил голос и сказал:
— Чего ты сердишься? Ведь я тебе ничего обидного не оказал, спросил только, кто ты и что тут делаешь?
— Я ищу Кероглу. У меня к нему дело.
— И я ищу его.
— А на что он тебе? — спросил Демирчиоглу.
— О, он причинил мне зло. Я пришел свести с ним счеты. Посмотрим на чьей стороне правда.
— И мне нужно закончить с ним свое дело, — промолвил Демирчиоглу. — Несколько дней тому назад он приходил подковать своего коня. Жаль, что я не знал его. Потом уж, когда он уехал, отец сказал, что это был Кероглу. Этой ночью я должен увести отсюда или его самого или его коня.
Хотел было Кероглу схватить его в охапку и отвести к удальцам, но подумал: «Дай-ка я еще разок испытаю его храбрость». И, снова изменив голос, он сказал:
49