Вернувшись прямо в Тогат, он созвал всех известных ему военачальников и пехлеванов. Когда каждый занял свое место, Хасан-паша явился к ним. Прежде всего он обвел глазами собравшихся и пытливо взглянул на каждого. Убедившись, что все это достойные его доверия люди, он рассказал им все, о чем говорилось у султана, и, прочитав скрепленный султанской печатью фирман, добавил:
— Да будет вам известно! Мы решили с трех сторон двинуть войска на Кероглу. Мы должны сделать так, чтобы он не успел и глазом моргнуть. Теперь же я собрал вас сюда для того, чтобы вы сказали мне, кто сумеет взяться за это дело? Кто может стать во главе одной из ратей?
Собравшихся точно окатили водой. Все сидели с закрытыми ртами. Казалось, скорей заговорят камни и стены, чем кто-нибудь из них. Тогда Хасан-паша сказал:
— Одну рать поведу я сам, двигаясь посередине. Остальные же две пойдут одна справа, другая слева и будут отвлекать врага. Я им окажу всяческую помощь.
Все продолжали молчать. Тогда Хасан-паша приказал наполнить две чаши и принести. В каждую из них он бросил по крупному алмазу и сказал:
— Кто же осушит эту чашу, получит алмаз и возьмется за дело? Клянусь, подарю ему тогатское пашалыгство и выдам за него одну из своих девственных дочерей.
При этих словах поднялся один из молодых беков, сидевших во главе собрания. И что это был за человек? Это был Болу-бек из Эрзинджана.
Болу-бек-военачальник крепости Эрзинджан-слыл большим храбрецом. Давно уже был он влюблен в старшую дочь паши, Дунию-ханум. Но сколько ни подсылал он тайком людей, чтоб заручиться расположением девушки, та твердила одно: лучше ей видеть всегда перед собой собаку или волка, чем Болу-бека. Потому-то Болу-бек и не осмеливался засылать сватов к Хасан-паше. Знал он, что Хасан-паша любит своих дочерей, ни в чем не отказывает им. Не приходится им дважды просить его о чем-нибудь. Но коль скоро Хасан-паша во всеуслышание заявил с своем намерении, Болу-бек решил не упускать случая. Он поднялся с места, и Хасан-паша радостно воскликнул:
— Хвала Болу-беку! Я знал, что в конце концов пойдешь ты!
Болу-бек прошел вперед, взял из рук Хасан-паши чашу и сказал:
— Да будет долговечной жизнь паши! Ты знаешь, что я справлюсь с этим делом. Ставлю только одно условие.
— Скажи свое условие! Каково бы оно ни было, я принимаю его.
Болу-бек был большим хитрецом. Он, как говорится, мог околпачить самого сатану. Обвел он глазами всех собравшихся, потом повернулся к Хасан-паше и громко сказал:
— Паша, я знаю, что это фирман самого султана. Я верю твоему обещанию. Знаю, что не обманешь меня. Как ты поклялся, так оно и будет. Ты дашь мне тогатское пашалыгство и, сделав меня своим слугой, выдашь за меня свою дочь. И не об этом сейчас идет речь. Условие мое такое: ты дашь мне в помощь пехлеванов Хаджар Алы и Мехтер-Муртуза.
Хаджар Алы был самым могучим пехлеваном в Тогате. Не приходилось ему еще встречать никого, кто мог бы положить его на обе лопатки или противопоставить свой щит его мечу. Что касается Мехтер-Муртуза, то он ровно семь лет был конюхом Кероглу и хорошо знал Ченлибель.
— Сладки нам твои условия. На все согласен, — сказал Хасан-паша.
Тогда Болу-бек осушил чашу до дна. Положил алмаз в карман, вернулся и сел на свое место. Затем Хасан-паша поднял другую чашу.
— Теперь очередь за вторым!
В это время вбежал запыленный гонец. Отвесив поклон Хасан-паше, он протянул ему какое-то послание. Хасан-паша прочел его, — оно было от Араб-Рейхана. Тот писал: «Хасан-паша, слыхал я, что ты собираешься двинуть войска на Кероглу. Да будет тебе известно: он мой враг. Если согласен, и я пойду на него».
Хасан-паша возликовал. Знал он про богатырскую силу Араб-Рейхана. Слыхал и о его встрече с Кероглу.
— Второй пришел сам, — сказал он.
Взял чашу Хасан-паша и протянул ее гонцу.
— Осуши чашу! А алмаз, что лежит на дне, отдашь своему господину! Скажешь, — мы его ждем. Пусть поскорей едет, с почетом и радостью встретим его.
Гонец осушил чашу, вынул алмаз, почтительно поцеловал и спрятал его. Паша повелел своему визирю накормить, напоить гонца, дать ему денег и отправить в обратный путь. А Араб-Рейхану написать ответное письмо. Визирь увел гонца. Гости спросили: — от кого письмо?
— От Араб-Рейхана! — ответил Хасан-паша.
Все возрадовались. По приказу Хасан-паши позвали певцов, музыкантов, танцовщиц. Начался пир. Поев, попив, все еще больше повеселели. Тогда Мехтер-Муртуз, склонившись ниц и припав к ногам паши, сказал:
— Да продлит аллах дни моего владыки! Жизнь моя принадлежит султану и тебе, паша. Веление твое — веление аллаха. Никто не осмелится перечить тебе. Куда прикажешь, туда мы и пойдем. Только знай, — сила Кероглу наполовину в его коне. Пока он сидит на своем прославленном Гырате, мы ничего с ним не поделаем! Кто хочет погубить Кероглу, должен лишить его этого коня!
Слова эти крепко запали в голову Хасан-паше. Не только Мехтер-Муртуз, — все подтвердили их справедливость.
— Мехтер-Муртуз, — сказал Хасан-паша, — кто распознал беду, знает и лекарство от нее. Скажи, как нам заполучить Гырата?
— Клянусь аллахом, — сказал Мехтер-Муртуз, — откуда мне знать это, паша? Ведь конь его не продажный… Надо найти человека, который бы, рискнув своей жизнью, отправился в Ченлибель и привел коня или же сложил там свою голову.
Посмотрел паша вокруг, видит все сидят, опустив головы. Хасан-паша и сам понимал, что нелегко найти охотника пойти на такое дело. Так сидел он, раздумывая, вдруг смотрит поодаль, совсем у входа в покои, где снимают обувь, поднялся кто-то в лохмотьях. Посмотрел Хасак-паша, — да ведь это плешивый Хамза!
Плешивого Хамзу все презирали, все им брезговали. В дома его не пускали, — дескать утащит башмаки; из конюшен гнали, — украдет попону. Все же, когда начался пир, плешивый Хамза кое-как протискался, чтобы поесть на даровую.
Словом вылез этот самый Хамза на середину комнаты и сказал:
— Да продлит аллах жизнь паши! Я берусь за это дело. Если приведу Гырата — приведу, если ж не будет мне удачи и Кероглу меня раскусит, ну что ж, одной плешивой головой будет меньше. Пусть же она будет положена за тебя, мой паша! Но, паша, одного золота мне мало.
— Дам тебе бекство.
— И бекства мне мало.
— Усыновлю тебя!
— Нет, паша, да буду я жертвой твоею, ничего этого в отдельности мне не надо. А и то, и другое, и третье, ни ты не дашь мне, ни я не попрошу у тебя. Лучше всего попрошу я одно, да такое, что будет мне всего дороже, а тебе всего дешевле.
— Проси, посмотрим, что это такое.
— Вы говорите, — половина силы Кероглу в Гырате. Я приведу эту половину, а другая достанется вам. И от этой половины часть падет на Болу-бека. Паша, да буду я жертвой твоею, за одну эту частицу ты предложил Болу-беку тогатское пашалыгство, драгоценный алмаз и свою старшую дочь Дунию-ханум. Так отдай же мне за всю эту половину свою младшую дочь, и я пойду, приведу Гырата.
— Вот глупец! Неужели одна девица дороже богатства, бекства и чести быть моим названным сыном!
— Паша, ты знаешь, что плешивых бог умом не обидел. Я знаю свое дело! Знаю, что ты не дашь мне сразу все эти три дара. Если же отдашь за меня свою дочь, я стану твоим зятем. А зять это все равно, что сын. А сыну паши и бекство и богатство придут сами собой.
Все присутствовавшие воздали хвалу ловкости и сметливости Хамзы. Хасан-паша задумался. Он не знал, как быть. Очень не хотелось ему отдавать дочь за Хамзу с его плешивой башкой. Но, что поделаешь, если тот приведет Гырата, с Кероглу будет покончено. Значит тогда, он, Хасан-паша, станет сэдр-эзамом.