Болу-бек лицемерно ответил:
— Эх, Кероглу, как говорится, слуга не без вины, хозяин не без милости. Победителю не годится приканчивать побежденного. Что было, то минуло. Как хочешь, так и сделаем.
— Нет, — сказал Кероглу, — прикажи своим воинам, чтобы шли на бой, а не то я перебью вас всех.
И Кероглу обнажил свой египетский меч. Видят начальники отрядов, что Кероглу не шутит и собирается сразиться. Подняли они войска и со всех сторон напали на него. Издав свой, боевой клич, Кероглу бросился на врагов. Ударил направо, ударил налево. Смешал все войско, и бросилось оно врасыпную, словно куры и цыплята, завидевшие сокола. Кто вопит и родную мать зовет, кто плачет, кто о пощаде молит. Поднялось тут такое, что и не описать. Взыграло сердце Кероглу, и спел он:
Видит Болу-бек, что войско его гибнет, и крикнул он Каджар-Алы:
— Эй, да обрушится дом твой, для чего я взял тебя сюда, ведь почти все войско перебито!
Волей-неволей Каджару-Алы пришлось обнажить меч.
Кероглу даже не дал ему расправить руки, издали поднял копье и так метнул, что Каджар-Алы головой вниз повалился с лошади. В этом ли году скончался, в прошлом ли, не разберешь. Отправился он прямо на тот свет.
Видит Болу-бек, что иного выхода нет, и бросился в ноги Кероглу.
Соколом соскочил Кероглу на землю, налетел на Болу-бека, сел ему на грудь и пропел:
Поднялся Кероглу с груди Болу-бека и сказал:
— А теперь я в твоей воле. Вези, куда хочешь!
Охая и кряхтя, встал с земли Болу-бек.
— Эх, да ты не оставил на нас живого места! Где тут мне сообразить, что с тобой теперь делать и как везти?
Рассмеялся Кероглу и сказал:
— Не беда. Даст бог, как повезешь и отдашь меня Хасан-паше, да женишься на Дуние-ханум, на свадьбе все и пройдет. Ну, садись, поедем.
Оглянулся Болу-бек по сторонам:
— Нет, брат, я тебя никуда не повезу.
— Почему? — спросил Кероглу.
— Как говорят у нас, глаза боятся того, что видели. А видел я то, что видел. Вдруг тебе вздумается сыграть такую же шутку в дороге? Лучше с тобой никакого дела не затевать.
— Да не бойся! Я ничего не сделаю.
— Нет, милый мой! Мир праху твоего отца. Не надо мне ни дочери Хасан-паши, ни этих твоих шуток.
— Послушай, Кероглу не обещает ничего, но, пообещав, не изменяет своему слову. Раз ты опасаешься, на, свяжи меня по рукам и вези.
А Болу-беку только того и хотелось. Тотчас подмигнул он своим людям, что, вот, мол, время, не упускайте случая! И тотчас крепко-накрепко цепью скрутили Кероглу руки. Потом веревками привязали его к седлу.
Болу-бек приказал войскам двинуться в сторону Эрзинджана.
Долго ехали, коротко ли, посреди дороги оглянулся Кероглу и подозвал Болу-бека:
— Болу-бек, смотри, помни, что пока не женишься, меня Хасан-паше не отдавай!
— Почему? — спросил Болу-бек.
— После той шутки, что я сыграю над ним, он дочь свою за тебя не отдаст. Раньше привези девушку в Эрзинджан, а потом выдай меня ему.
Увидел Болу-бек, что они уже покинули пределы Ченлибеля, и сказал:
— Пусть так! Как говоришь, так оно и будет. Но я хочу еще кое-что сделать.
— Что?
— Если я повезу тебя так, никто не поверит, что я поймал тебя Был бы еще жив Каджар-Алы, они решили бы, что это сделал он. Но ты убил его. Знаешь, что хочу сделать теперь?
— Что?
Болу-бек оглянулся, потом поворотил коня и сказал Кероглу:
— Ты езжай, а я поеду, посмотрю, как там мои войска, вернусь и тогда скажу.
Болу-бек пришпорил коня и отъехал назад.
Кероглу продолжал ехать вперед, ни о чем не догадываясь. Отъехав немного, Болу-бек снова поворотил коня. Не спуская глаз с Кероглу, он пустился во весь опор и, молнией налетев на Кероглу, что было силы нанес ему удар мечом по голове.
— Вот, что я хотел сделать, Кероглу!
Меч и обнаженная голова! Лезвие на несколько пальцев вонзилось в голову Кероглу. Алая кровь залила ему глаза и лицо.
— О, предатель! — воскликнул он. — Для чего ты сделал это?
— Чтобы поверили. Теперь мне поверят. Я должен был привезти или твою голову, или твое тело, а теперь везу и голову, и тело. Пусть ты Кероглу, зато я Болу-бек!
— Ты не виноват, виноват во всем я, — только и сказал Кероглу. — Мне и этого мало.
Никто не стал даже перевязывать рану Кероглу. Так и повезли его. Кероглу не на что было больше надеяться. В ту тяжкую минуту только вспомнил он Ченлибель, удальцов, Нигяр-ханум. Обернулся, посмотрел назад. Видит, вдали белеют две снежные вершины Ченлибеля. Защемило сердце Кероглу, и он пропел: