Около мечети юноша остановил коня и сказал:
— Слезай! Я живу здесь.
— Нет! — ответил Кероглу. — Раньше поведи меня к Хури-ханум. Я должен расспросить ее обо всем. Может, мне и не придется здесь остаться.
— Воля твоя. Тогда иди прямо по этой улице, а я отведу лошадей в конюшню и вернусь.
Кероглу сошел с коня, отдал поводья юноше и пошел по улице.
Отвел парень лошадей в конюшню, привязал, засыпал им ячменя, потом прошел к матери и сказал:
— Скорей приготовь все, что надо, у меня гость. А я побегу на базар купить чего-нибудь.
— Кто же твой гость, сынок?
— Смотри, только никому не проговорись. Это сам Кероглу! Ну живей!
И юноша бросился догонять Кероглу.
Теперь оставим его бежать и посмотрим, что случилось с Кероглу.
Шел он, шел вдоль улицы и дошел до какого-то богатого дома. Смотрит, стоит у окошка девушка и до того хороша она собою, что, как говорится, брось пить, есть, стой и любуйся ее лучезарной красотой. На вид ей не больше четырнадцати-пятнадцати лет. А сама высокая, стройная, точно кипарис. Брови черные, глаза черные, кудри черные, родинки на лице черные… Эх, будто бы говорит: месяц, — не выходи, выйду я, солнце, — не всходи, взойду я… Такая красавица и Кероглу! Забушевало сердце его, окрылилась, взметнулась душа, прижал он к груди свой трехструнный саз и запел:
Оставим Кероглу петь. О ком бы рассказать вам? Об этой самой девушке.
А была это ни кто иная, как дочь карсского паши, Хури-ханум.
Она приняла Кероглу за ашуга. И только он начал воспевать ее глаза, брови, как Хури-ханум поспешила закрыть лицо покрывалом. Черный шелк скрыл розовые щеки. Казалось, туман спустился на вершину горы, покрытую цветущими нарциссами и тюльпанами. Кто оставалось делать Кероглу?
Взял он саз, прижал к груди и запел:
В это время как раз подошел юноша. Видит он, что Кероглу нашел Хури-ханум и порадовался — все вышло так удачно. «Пойду-ка я, не мешкая, на базар, — решил он. — Уже вечереет. Базар закроют, я ничего не сумею достать, и стыдно мне будет перед Кероглу». Откуда ж было знать ему, что они совсем не знают друг друга. Ни Хури-ханум не знает Кероглу, ни Кероглу ее.
Подойдя ближе, юноша, первым делом, сложив руки на груди, почтительно поклонился Хури-ханум. Потом, усмехнувшись, указал на Кероглу, смотри, дескать, какой я молодец, пошел и привел его самого.
— Послушай, кто эта девушка? — опросил Кероглу.
— Да это же Хури-ханум… Дочь паши. А вы еще не знаете друг друга?
Хури-ханум поспешно отошла от окна и вышла на балкон. Только хотела она что-то сказать, как видит, паша вместе с Араб-Рейханом едут на конях.
— Отец и Араб-Рейхан едут, уходите скорей, — только и успела вымолвить девушка.
Хури-ханум вошла в свои покои, а юноша увел Кероглу, и они поспешно скрылись. Когда они подошли к мечети, юноша сказал:
— Джан Кероглу, сейчас паша и Араб-Рейхан в городе. Оставаться тебе здесь нельзя. Прошу, войди в дом, посиди у нас, а я сбегаю на базар, вернусь, отдохнем ночью, а утром поглядим, что нам делать.
Кероглу кивнул головой, и юноша провел его к себе. Мать приветливо встретила Кероглу и попросила его присесть. Когда Кероглу уселся, юноша сказал:
— Теперь разреши, я загляну на базар и тут же вернусь.
Он вышел из дому.
Теперь оставим Кероглу отдыхать. О ком же рассказать вам? О юноше.
Когда он пришел на базар, лавки уже закрывались. Бросился он в одну лавчонку:
— Дядя, отвесь мне поскорей два батмана рису! У меня гость.
Закинув мешок с рисом за спину, поспешил он к мяснику.
Видит, у мясника отличное мясо, но там давка. Стал юноша, расталкивая покупателей, прокладывать себе дорогу. Кого толкнул, кому дал пинка, рассердился кто-то и сказал: