Кероглу принялся утешать Нигяр. Но как ни старался, не мог развеять ее грусть. Наконец, взял ее за руку, поднял и, чтоб хоть немного рассеять, повел к подножью Ченлибеля.
Долго ли, коротко ли, наконец, вышли они на дорогу. Не успели пройти немного, видят, какой-то человек пасет у дороги пару быков. Через плечо у него перекинута какая-то любопытная штука, наполовину из дерева, наполовину из железа. Как ни всматривался Кероглу, а догадаться не мог. Такого он еще никогда не видывал. Что это за штука! Посох не посох. Палица? Нет, это не было и палицей. Любопытство овладело Кероглу. «Ай, аллах, — подумал он, — что же это все-таки такое?»
Подошел Кероглу и поздоровался с незнакомцем. Тот ответил на поклон.
— Брат мой, — спросил Кероглу. — Да не стыдно мне спросить, что это у тебя за плечом?
— Ружье! — ответил тот.
А Кероглу впервой и слышать такое слово. Он спросил:
— Брат, а что такое ружье?
Понял тот, что Кероглу не приходилось видеть ружья, и ответил:
— Это такое оружие. Вот тут лежит пуля. Стоит сделать вот так — и оно выстрелит. Пуля выходит отсюда, из дула, и летит. И в кого ни попадет: в человека ли, в зверя — убьет наповал.
— Как это, в кого ни попадет? — удивился Кероглу.
— Ну, в кого ни попало: в человека, зверя, птицу.
Не поверил Кероглу словам его:
— Чтоб такое могло убить человека? Ну, бей в меня, посмотрим, как оно убьет?
— Душа моя, — сказал незнакомец, — ступай себе своей дорогой, не толкай меня на злое дело.
— Нет! — упорствовал Кероглу. — Или ты должен сейчас же выстрелить, чтоб я посмотрел, или, выходит, ты лжешь.
Человек свое, а Кероглу свое. Понял, наконец, незнакомец, что тот не отстанет, и сказал:
— Брат мой, выстрелить в тебя я не могу. Но коли ты так пристал, что ж, так и быть, пускай ради тебя пропадет один бык.
Взял он свое ружье и прицелился в одного из быков. Не успел раздаться выстрел, как бык повалился наземь. Кероглу бросился к нему. Видит, бык убит наповал. Вернулся он к незнакомцу, опустил руку в карман и заплатил за быка. Потом взял ружье, осмотрел со всех сторон и спросил:
— Скажи, брат, ты говорил, попади оно в человека, убьет его, да?
— Ну да, убьет!
— Значит, если ты захочешь, можешь теперь этим убить и меня?
Рассмеялся тот и сказал:
— Не только я, даже малый ребенок и тот, если захочет, может убить тебя.
Крепко задумался Кероглу. Насупились густые брови. Нахмурилось чело так, что морщины нависли одна над другой. Казалось, глаза его обратились в стоячие озера. Мрак окутал лицо. Видит Нигяр — точно бремя всех горестей мира легло на плечи Кероглу. Подошла она к нему и взяла за руку. Видит, Кероглу сам не свой. Долго стоял он так, наконец, успокоившись немного, пришел в себя, вернул ружье незнакомцу и медленно начал:
Допел Кероглу песню, снял с себя свой египетский меч, бросил на землю и сказал:
— Настало время предателей и мошенников. Теперь смелость и отвага, геройство и доблесть гроша медного не стоят. С этого дня не зваться мне больше Кероглу.
И он пошел по дороге. Как Нигяр ни звала, как ни окликала его, Кероглу даже не обернулся. Тогда она нагнулась, подняла с земли египетский меч, привесила его к поясу под своей одеждой и пошла следом за Кероглу.
Кероглу до того опечалился, что все шел да шел, сам не зная, куда идет. Еще недавно он увещевал и успокаивал Нигяр-ханум, а теперь она принялась увещевать и успокаивать его. Но какое там! Кероглу как будто и не слышал ее слов. Скорей отозвались бы камни и стены, Кероглу же продолжал молчать.